Mångfaldigande av innehållet i denna bok, helt eller delvis, är enligt lagen om upphovsrätt förbjudet utan medgivande av copyright-innehavaren. Förbudet gäller varje form av mångfaldigande genom tryckning, bandinspelning, överföring till elektronisk media, internet-publicering etc. Smådelar av texten får publiceras i citationstecknet, åberopa sig på denna bok och författare.

     Размножение содержания этой книги, всей или частично, согласно закону об Авторском праве, запрещено без согласия владельца авторского права. Запрет касается каждой формы размножения через печатание,  магнитофонную ленту, перенос на электронную печать, интернет-публикация и т. д. Небольшие части текста могут публиковаться как цитаты-выдержки, в кавычках, со ссылками на эту книгу и автора.

"...и не оказалось в ту страшную для нее минуту рядом с нею человека, который бы сказал ей: "Остановись, постой, не делай ЭТОГО! Верь, что будет и на твоей улице праздник и что когда-нибудь ты будешь благодарнa самой себе и судьбе за то, что в ту ужасную для тебя минуту ОТЧАЯНИЯ ты выдержалa, выстоялa, не сдалась и не сделалa этого страшного шага - убить самого себя!"                                                             

                                                                              Mikaela Danielsson / Микаела Даниельссон / Надежда Васильевна Захарова,

                                                                                                                                                 урожденная Надежда Васильевна Чесак

PS. Pоман "Выйти замуж за шведа" - это роман, основанный на реальных, случившихся с одной русской  женщиной, событиях. А может быть все это случилось со мною?!..

      Меня часто спрашивают: Все, описанное в романе "Выйти замуж за шведа", - это правда? Я всегда всем отвечаю: Да, все события, описанные в этой книге, - это правда! 

        "Анна" хранит до сих пор видеокассеты с порфильмами, в которых заставлял ее сниматься ее шведский муж, и хранит некоторые другие доказательства ...

Bсе мои стихи из моих сборников стихов 

"Тропа любви" (2-е издание 2018 г.) и "Дыхание Любви и Жизни" (2020 г.),

а также о шведской природе, здоровье жителей Швеции и студиях о здоровье Вы можете прочитать на моем сайте с адресом www.vujtizamyz.com - (жми здесь) 

Cлушайте:   Я читаю отрывки из моeй книги  "Выйти замуж за шведа"

и мои стихи из сборников стихов "Тропа Любви" и Дыхание Любви и Жизни",  жми на кнопки на всех видео.

Взято из You Tube-video (мой видеоканал - "выйти замуж за шведа" ), www.youtube.com ;

нажмите на эту ссылку здесь и Вы попадете на мой видеоканал в www.youtube.com , ссылкa:

https://www.youtube.com/channel/UCSLDmJulystiVbj0fZDbdlw/videos?shelf_id=0&sort=dd&view=0

           И она не одинока, много, очень много русских женщин покидает и пытается покинуть родину. Я пишу «русские женщины» не случайно. Люди многих национальностей жи­вут в России. Я сама только наполовину русская: мой папа – украинец, а мама – русская. Но всех нас за границей называют русскими, наверно, потому, что все мы приехали из России или бывших советских республик и говорим по-русски.

    Ты, читатель, можешь задать вопрос: что побудило меня написать этот реалистический роман, ведь человек должен стыдиться рассказывать о «некрасивых событиях» из личной жизни и скрывать их от всех окружающих? Могу ответить тебе, что вначале я тоже думала так, но со временем другие мысли пришли ко мне на ум.

    Много женщин из бедных стран выходит замуж за ино­странцев и уезжает жить в чужие незнакомые страны. Да и не только женщины, мужчины также пытаются покинуть родину. Економические трудности в родной стране, проблемы в личной жизни и, наверное, желание посмотреть на другие страны и испытать новые ощущения толкают их на это. И конечно же, мечта о новой счастливой жизни в этой незнакомой стране влечет их. Так было со мной во всяком случае.

    Не кажется ли тебе, читатель, что иногда люди слишком наивны и мечтатели? По крайней мере, многие?...

    Но как складывается дальнейшая судьба переселенцев в этой чужой стране, многие из них скрывают. Скрывают правду, потому что стыдятся рассказывать и не хотят рас­страивать своих родных и близких. Конечно же, есть женщины и мужчины, которые нашли свое счастье на чужбине, но далеко не все. Можно сказать так: каждая жен­­щина, уезжающая жить к мужчине в другую страну, уезжает в неизвестность и должна быть готова ко всему. И не только именно женщина, а любой человек, переезжающий в другую страну, уезжает в неизвестность и должен быть готовым ко всему: и к удаче, и успеху, и к еще большим испытаниям и, может быть, к полному разочарованию и краху всех надежд.

    История русской женщины «Анны» и тех иностранцев, с кем она встретилась за границей, подтверждает это. Но не ищи этих людей в реальной жизни, читатель. Почти все имена, названия городов я изменила в моей книге. Пойми меня правильно: многие из них, как и «Анна», прошли через множество жизненных испытаний, которые оставили глубокие раны в их сердцах. Так давайте же не будем волновать их и дадим покой их израненным душам.

     Но если кто-то станет говорить:

    – Нет, я не верю, что все это произошло в реальной жизни! – то знай читатель, что у «Анны» есть две видеокассеты, подтверждающие правду некоторых событий, произошедших в течении ее шведской семейной жизни, а многие другие события, о которых я буду рассказывать здесь, подтверждаются разными письменными документами и людьми, которые каким-то образом были участниками этих событий или свидетелями.

    Я хочу, чтобы женщины и все, кто решился попытать счастья на чужбине, знали, что может принести им новая жизнь и хорошо подумали, прежде чем ехать за границу: достаточно ли они крепки духом и физически, смогут ли они выдержать и выстоять все, что преподнесет им судьба в незнакомой стране.

     Может быть и ты, мой читатель, собираешься попытать счастья на чужбине? Что же, попробуй, но не забудь, что побеждает только сильный. Там не будет рядом твоих родственников, мамы и папы, которые могут поддержать тебя в трудную минуту и придать мужества. Там будет очень трудно найти верных друзей, потому что у всех свои проблемы и многие иностранцы осторожны в чужой стране; к тому же, плохое знание местного языка будет мешать тебе приобрести друзей других национальностей, а местное «коренное» население этой страны может просто брезговать тобою, смотреть «с высока» на тебя, потому что ты – переселенец из какой-нибудь бедной страны, говорящий не чисто на местном языке, и может быть находишься почти «на дне» социальной жизни этой страны: без работы и живешь на социальное пособие.

    Тебя может постигнуть там полная изоляция и одиночество. Хватит ли сил бороться и выдержать все тогда?..

Сможешь ли ты выдержать тогда все трудности?… Сможешь ли ты быть тогда «стальной женщиной»: сгибаться, но выпрямляться опять; сгибаться, но не ломаться?»

     Я надеюсь, что моя книга придаст мужество всем втоптанным в грязь Жизнью людям, призовет их к борьбе за себя самих, за свою жизнь. Я родилась и выросла в России, Россия воспитала меня такой, какая я была всегда и есть сейчас – Сильная Духом Женщина, Стальная Женщина. Так называют меня некоторые люди в этой новой моей стране – Швеции. Будь и ты, мой читатель, Сильным Духом Чело­веком.

    Помни, что «самое дорогое у человека – это жизнь и она дается ему только одна» – так написал Островский в своем романе «Павел Корчагин»; «бороться и искать, найти и не сдаваться» – это написал Каверин в книге «Два капитана», помни слова: «Вся жизнь – борьба, покой нам только снится», и наконец, не забывай слова старой русской песни о том, «что помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела». Знай, что есть неравнодушные и Добрые Люди, которые готовы помочь тебе. Их может быть немного там, где ты живешь сейчас, но они есть и я надеюсь, что они встретятся на твоем пути.

     К вам, люди, обращаюсь я. Будьте внимательнее и добрее друг к другу! Оглянитесь вокруг себя, может быть рядом с вами находится одинокий несчастный человек, который нуждается в вашем участии и которого только «один шаг» отделяет от самого страшного – лишить себя жизни. Протяните ему руку помощи, люди, спасите его!

    И не только это волнует меня теперь. Сейчас, в наше тя­желое время террора и самоубийств, я хочу призвать тебя, мой читатель, не к самоубийству, а к Жизни. Верь, что будет и на твоей улице праздник. Оглянись вокруг: светит солнце, поют птицы, идут влюбленные, смеются дети. Ты дышишь, видишь, слышишь и двигаешься – ведь это огромное счастье! Поверь, что Жизнь – прекрасна и удивительна, так дорожи же ею, мой друг, живи и радуйся, а не убивай себя и других. Да здравствует Жизнь, а не смерть!

    ...Надеюсь, читатель, что я заинтриговала тебя. Итак, по­вествование начинается...

  Это все мне только приснилось или в сердце было моем?...

  на голубом небе. Воздух был прозрачен и чист. Все в природе говорило о приближении лета.

      Большие часы на стене показывали шестнадцать часов пятнадцать минут. Анна радостно вздохнула и подумала, что совсем скоро наступит конец рабочего дня и Рогер встретит ее у ворот почты. Ох, как приятно сесть в его ма­шину после тяжелого трудового дня! Сначала они по­едут в магазин и купят что-нибудь покушать, потом по­едут к не­му домой в Стокгольм. Анне всегда доставляет большое удовольствие ехать в машине Рогера, и не только потому, что она любит езду на машине.  Машина его – это «Мер­седес» последней модели и приятного бордового  цвета. Она не едит, а «мягко летит» всегда и сердце Анны зами­рает от наслаждения ездой.

     Вот и заканчивается рабочее время. Анна быстро идет в раздевалку, рядом торопятся туда же ее товарищи по рабо­те: шведы, филиппинки, курды, турки, поляки... Люди мно­гих национальностей работают на этой почте и не­смотря на то, что работа была физическая и тяжелая, Анне нравилось здесь. Она работала временно по договору на три месяца в этом почтовом отделении и никто пока не заставлял ее поднимать и грузить на тележки и кон­вей­ерные ленты тяжелые ящики и мешки, в которых при­ходили и в которые сортировались почтовые отправления (письма, журналы, посылки и т.д.) на почте. Все, что при­ходилось ей делать здесь, это сидеть перед компьютором и кодировать письма для сортировочной машины (то есть на­бирать на компьюторе почтовый номер, который ма­шина не могла прочитать автоматически на некоторых письмах), собирать из ячеек машины уже отсор­ти­ро­ванные письма и класть их в ящики, а также сортировать по номерам вручную те письма, которые машина вообще не могла по какой-нибудь причине (например, очень толс­тые) сортировать.

     Анна поворачивается к Ире – наполовину русской де­вушке двадцати четырех лет из одной прибалтийской стра­ны, часто смеющейся, которая так же, как и Анна, вышла замуж за шведа и переехала жить в Швецию, но сов­мест­ная жизнь у них не ладилась и теперь Ирa хoтела уйти oт негo и жить однa:

    – Ирa, пока, увидимся завтра, – попрощалась Анна и помахала рукой.

     Она быстро переодевается в чистую одежду, выходит на улицу и подходит к проходной на почту. Машину Рогера замечает Анна сразу и сердце нашей героини начинает ра­достно биться.

    – Здравствуй, любимый, – сказала ему Анна, садясь рядом. Глаза ее сверкали от удовольствия встречи.

    – Здравствуй, бабушка, – ответил он ей с улыбкой.

      Анна засмеялась. Это была его обычная шутка называть ее по-русски «бабушка». Рогер – настоящий швед и рус­ского языка совсем не знает, только несколько слов, и разговаривают они между собой только на шведском. Ан­на никогда не обижается на эту шутку. Она и правда ба­бушка: ей сорок девять лет, у нее двое взрослых дочерей и одна внучка. Старшей дочери, Ольге, двадцать семь лет, а ее маленькой дочери, Маше, – семь, они живут в Москве, в России.

     Здесь, в Швеции, живет только младшая Аннина дочь – Диана. Ей исполнилось восемнадцать лет этой весной и живет она одна в другом городе – Милен, потому что там есть специальная музыкальная гимназия, а здесь, в Сток­гольме, такой гимназии нет. Все дело заключается в том, что Диана очень хорошо играет на пианино, любит музыку и хочет быть педагогом по пианино в будущем.

     Она уехала учиться в Милен два года тому назад и Анна чувствовала себя очень одинокой без дочери. К тому же она была безработная тогда и вынуждена была сидеть целыми днями одна дома, а завести друзей или просто знакомых в Нолсте никак не удавалось.

     В Нолсту, маленький городок, который расположен при­мерно сорок пять минут езды на електричке в западном направлении от Стокгольма, она и Диана переехали около двух с половиной лет назад. До этого они жили в другом небольшом шведском городке – Лавен, который находится в северной части Швеции, если смотреть на карту. Именно в Лавен приехала Анна с младшей дочерью к своему швед­с­кому мужу после того, как они поженились в Москве, и именно там началась ее новая шведская жизнь. Сколько же времени они живут в Швеции на сегодняшний день? Анна задумалась на мгновение.

    – Почти восемь лет, но как много всего произошло за это время, – подумала она, тряхнула головой и вся на­пряглась внутри, чтобы отогнать прочь от себя невеселые мысли.

     Тот день, когда она познакомилась с Рогером, считает Анна счастливым днем в своей шведской жизни. Он разорвал атмосферу одиночества и полной изоляции, в ко­торой она оказалась после отъезда Дианы в Милен. А про­изошло это так.

     Однажды Анна гуляла одна по Стокгольму и зашла в ма­ленькое кафе, чтобы выпить чашечку кофе с пирожным. Было лето, погода стояла солнечная и теплая, на улицах было очень много людей. Все радовались солнцу и на­слаждались теплом, потому что, знаете, не так уж и много летом в Швеции по-настоящему жарких дней. В Москве, где Анна жила раньше, было гораздо теплее летом.

     Кафе лежало в центре города и внутри него было очень красиво. На стенах висели огромные зеркала, а между ни­ми – массивные подсвечники и картины, нарисованные маслянными красками. Потолок был украшен лепными украшениями, стояли деревянные столы для посетителей, около них – мягкие удобные диваны и стулья, между которыми росли цветы. Играла тихая приятная музыка. Все убранство «дышало» стариной и огромный вполне современный аквариум со множеством красивых рыбок, который находился в центре, совсем не портил, а дополнял атмосферу уюта, царившую в кафе.

      Все это способствовало тому, что свободных мест в этом­ кафе было всего несколько, и Анна заняла бли­жай­шее к ней. За столом сидели парень с девушкой и уже не­молодой мужчина. Анну заинтересовал мужчина и она на­ча­ла осторожно, стараясь не привлечь его внимания, при­сматриваться к нему.

      В общем-то всю свою сознательную жизнь Анна при­сматривалась к окружавшим ее людям, потому что счи­тала, что внешний вид может многое рассказать о че­ло­веке. Не знаю, может быть к этому ее приучила  работа редактором в одном большом издательстве в Москве в России, где она проработала двадцать четыре года и где ей приходилось об­щаться со множеством людей разных профессий и воз­растов.

      Но вернемся, читатель, в кафе. На вид мужчине было около пятидесяти пяти лет. У него были совершенно седые коротко подстриженные волосы, очень добрые серого цве­та глаза. Внезапно мужчина встал и пошел налить себе еще одну чашечку кофе. Анна увидела, что он среднего роста, немного полноватый и хорошо одет.

    – Очень приятный мужчина, – решила она, – и наверно, добрый.

      Анна всегда больше всего ценила в людях не их фи­зические качества, а душевные – доброту, отзывчивость и не любила равнодушных к чужому горю.

     Через несколько минут мужчина вернулся к столу и внезапно заговорил с ней. Так они познакомились, стали встречаться и «были сербo» или «были пара», как говорят шведы, уже два года. Эти выражения означают, читатель, что мужчина и женщина часто встречаются и проводят вместе свободное время, но постоянно вместе не живут.

    Сейчас будет к месту описать немного поподробнее внеш­ность Анны. Она была небольшого роста, нор­маль­ного телосложения (то есть не худой и не полной) жен­щиной с каштановыми вьющимися волосами до плеч и большими, слегка продолговатыми и выразительными гла­зами. Помнишь, читатель, знаменитое выражение писателя Антона Чехова: «Глаза – это зеркало души». Так вот наша героиня имела как раз такие глаза, в них как в зеркале всегда отражалось ее настроение: радость, печаль, боль. Ан­на любила женственный стиль в одежде и, хотя боль­шинство женщин в Швеции носили куртки, брюки, майки и свитера в повседневной жизни, она продолжала оде­ваться так, как одевалась на родине, в России – в пальто, юбки, блузки и пиджаки. Ей нравилась такая одежда и она чувствовала себя в ней прекрасно и удобно. Мужчины всег­да обращали на нее внимание, почему? Не знаю, чи­татель, может быть из-за ее глаз?

      Но вернемся к почте. Анна села в «Мерседес», машина мягко тронулась с места и поехала.

    – Как прошел день на работе? Звонила ли ты Диане в Милен? – поинтересовался Рогер.

    – Сегодня пришло много писем на почту и я очень ус­тала, – пожаловалась Анна, – и я звонила много раз Диане, но все время отвечает только автоответчик, – добавила она.­

     Радостное настроение исчезло. Анне стало очень груст­но, сердце ее охватила глубокая тревога за судьбу млад­шей дочери. Все началось год назад: они совершенно пе­рестали понимать друг друга и все больше отдалялись ду­ховно. Что было виной этому? Может быть то об­сто­я­тельство, что они жили теперь в разных городах, редко встречались и разговаривали по душам, повлияло на их взаимоотношения? Анна все время искала причину от­чуж­дения между нею и дочерью и не могла найти. Ведь Диана была единственным родным для нее человеком в Швеции, а она – для Дианы.

     На ум пришли слова, которые она где-то прочитала: «Пло­хо человеку, когда он один, горе одному – один не воин». Анна была совершенно согласна с этими словами. Она и Диана нужны друг другу, они должны идти вместе по жизни и делить пополам все, что встретится им на пути: радость и горе, удачи и неудачи. Они – мать и дочь, два близких и родных человека. Но наладить отношения меж­ду ними Анне никак не удавалось; когда она говорила до­чери, что хочет приехать к ней, то Диана неизменно отвечала:

    – Нет, не приезжай, ты будешь только мешать мне.

     А последние полгода дoчь даже не хотела разговаривать с Анной по телефону и на все звонки матери отвечал только автоответчик.

      Анна часто думала, что в Москве Диана была радостным, веселым ребенком. Глаза ее светились счас­тьем и задором. Она была хорошим способным учеником с высокими  отметками в школе и имела подружек в классе. В Швецию они переехали, когда Диане было десять лет. Переехали в полной уверенности, что получат здесь новую счастливую жизнь, но все оказалось совсем по-другому: судьба преподнесла им новые испытания, Анне пришлось много пережить и выстрадать. Именно тогда  стала Диана постепенно превращаться в грустного ребенка с большими печальными глазами, стала сторониться своих одно­клас­сников и ровесников.

    – Что так сильно повлияло на дочь? – спрашивала Анна сама себя много раз, – Может быть «семейная жизнь» с моим шведским мужем?

     Но знала ли Диана всю правду об этой «семейной жиз­ни», Анне было неизвестно. Во всяком случае она по­ста­ралась сделать все возможное, чтобы скрыть эту правду и не ранить душу дочери.

     Все эти мысли пронеслись в одно мгновение в ее голове, тревожное настроение еще более усилилось и пред­чув­ствие чего-то нехорошего уже не покидало Анну. Она вспом­нила вдруг, что прошедшая ночь была беспокойная для нее. Анна никак не могла заснуть, да и в те минуты, когда она спала, ей снились какие-то кошмары. В голове все время вертелись мысли о дочерях, внучке, род­ствен­никах. Вот ведь какая судьба у них: все они разбросаны по «белому свету», все они живут в разных странах. Старшая дочь, внучка, отец и младший брат Анны живут в России, младшая Аннина сестра и ее двое детей – в США, а она и Диана живут в Швеции. Ох, как хотела бы Анна, чтобы все они жили здесь, в Швеции! Тогда прошло бы то одиночество, которое она и Диана чувствовали в этой стра­­не.

     Но Анна не жалеет сейчас, что переехала в Швецию и не думает, что когда-нибудь вернется жить в Россию, ... хотя, кто знает, читатель, как говорят, «на всю жизнь не зарекайся». Последние два года перед переездом в Шве­цию были нелегкими для нее: не было работы, не было денег, не было еды и она стояла на грани того, чтобы начать продавать себя на улице. Переезд в Швецию давал Анне и ее дочери надежду на нормальную жизнь. Да, ей пришлость нелегко и в Швеции, но она оказалась крепкая духом и выдержала многие испытания... Но как сложится их судьба дальше?..

     Анна думает сейчас, что Швеция – хорошая страна: здесь легче навести порядок и законность, люди могут чувствовать себя тут в большей надежности, чем в дру­гих странах. В шведском обществе царит гласность. Лю­бые вопросы открыты в этой стране к дискуссии, об­суждению и каждый человек может высказать вслух свои мысли при одном условии – он должен говорить только правду. Так, по крайней мере, ей казалось на сегодняшний день. Конечно, здесь тоже есть свои проблемы, но по сравнению с другими странами местные проблемы – это маленькие проблемы. Да и какая страна не имеет проблем? «Идеального общества, к сожалению, нет на земном шаре», – рассуждала Анна иногда.

     Только в Швеции она поняла, какое большое значение в жизни каждого человека имеют родственники, которым мож­но все рассказать, которые поддержат тебя в трудную минуту и порадуются вместе с тобой твоим удачам. Как же не хватало им с Дианой их близких!

     Внезапно голос Рогера отвлек Анну от ее невеселых мыс­лей.

    – Анна, о чем ты думаешь? Ты выглядишь такой грустной, – сказал он с нежностью в голосе.

    – Обо всем понемногу, но больше всего о Диане. Я очень беспокоюсь о ней, – грустно произнесла Анна.

    – Как дела у твоих детей? – поинтересовалась она в свою очередь.

    – У них все хорошо, я разговаривал со всеми тремя сегодня. Эрик уезжает в командировку в Норвегию на три  дня, Патрик и Емма собираются ехать в Кальмар, а Ева работает сегодня в ночную смену, – с охотой рассказал Рогер.

     Он был доволен своими детьми и считал себя счаст­ливым отцом. Так же считала и Анна и завидовала прек­расным отношениям между Рогером и детьми. Они по­стоянно общались между собой, если не лично, то по телефону и помогали во всем друг другу.

     Анна посмотрела на Рогера. Ему было пятьдесят семь лет сейчас. Совершенно седые волосы и довольно моло­жавое лицо придавали какую-то необычность всему его облику. Пятьдесят семь лет – это небольшой возраст в Швеции. Много людей здесь живет до девяносто лет и больше, этому, по-видимому, способствуют чистая не­заг­рязненная среда  и обилие хорошей еды. Люди здесь креп­кие физически и пенсионный возраст для женщин и муж­чин один – шестьдесят пять лет. Рогер был полон жиз­ненной энергии и работал в фирме, которая по заказам строила разных типов камины в частных домах.

     Анна вдруг вспомнила, как она была удивлена во время их первой зимы в Швеции, когда увидела в Лавене, как множество людей разных возрастов разъезжало на вело­сипедах по снегу и льду. Ее шведский муж Кент объяснил тогда, что велосипед – это средство передвижения в Шве­ции, а не предмет для толькo спортивных занятий. «Даже бабули и дедули восьмидесяти лет могут поехать на нем в магазин, например, а почему бы и нет?» – сказал он. Шве­ды – люди выносливые и тренированные, они не торопятся обращаться ко врачу и не любят есть разные таблетки, ког­да заболеют, a считают, что человеческий организм дол­жен сначала пытаться справиться с болезнью сам, и лекарства принимают только в крайнем случае. «Если кто-то простыл здесь и поднялась температура, то он остается дома и лежит в постели, не торопясь начинать пить таб­летки от температуры», – рассказывал Кент.

     С переездом в Нолсту для Анны открылись, как ей казалось вначале, возможности получить более ква­ли­фи­цированную работу. У нее было высшее обра­зование и профессия из России – редактор, но здесь, в новой стране, ее русские документы, переведенные и заверенные пе­чатью, подтверждающей, что они настоящие, а не под­дельные, ни на кого не производили никакого впе­чат­ления. Она много раз посещала Бюро по трудоустройству в Лавене и все, что ей предлагали там – это было работать где-нибудь уборщицей, да и надежды на Нолсту и бли­зость большого города – Стокгольма – не оправдались. Все те же предложения убираться где-нибудь получала она и из Бюро по трудоустройству в Нолсте, и в конце-концов Анна была вынуждена начать работать горничной в одной боль­шой гостинице. Но, читатель, подробнее я расскажу тебе об этом потом.

     Теперь Анна временно работает на почте, это была ее вто­рая работа после гостиницы на полную ставку по до­говору за неполные восемь лет проживания в Швеции. Она получила возможность сама на себе познавать, как дей­ствует рабочая жизнь, рабочий коллектив и законы на шведских предприятиях, поневоле сравнивая их с рус­скими. Конечно, были разные "вещи", которые она хотела бы иметь другими, например, больше товарищеских, дру­жеских отношений, больше теплоты и взаимопомощи меж­ду коллегами на работе. Но, читатель, новая страна – это значит другие порядки, законы и правила, трудно, очень трудно иностранцу сориентироваться: что можно, а что нельзя, что правильно, а что неправильно. Нашей героине при­ходится часто обращаться за советами и разъяснениями к Рогеру и он с охотой объясняет ей.

     Анна знала сейчас, что одну неделю человек может бо­леть дома, не посещая врача и без справки от него, лишь после этого он обязан предоставить на работу под­твер­ждение о своей болезни. «Но все может измениться, по­тому что количество заболевших людей в стране за по­следнее время постоянно растет и государство вынуждено платить огромное количество денег за больничные дни. В последние годы люди работают слишком интенсивно, со стрессом, часто остаются работать вечерами "сверх нормы", чтобы успеть выполнить всю работу», – сказал как-то Рогер.

     «Да, Рогер прав, все может измениться в какую-нибудь худшую сторону», - мысленно соглашалась с ним Анна. Ей пришлось поработать в нескольких местах в Швеции и она была поражена тем, что так много людей было боль­ными там. Некоторые были больны и отсутствовали на работе год, кто-то работал на полставки, а полставки бо­лел, а кто-то работал семьдесят пять процентов, а ос­тальные двадцать пять был записан больным. На этой почте Анна работала на полную ставку всего только два месяца и только начала «окунаться» в работу. Да, работа там была тяжелая и она уже не удивлялась, что на почте было много больных людей с различными справками от врача, в основном о том, что им нельзя поднимать тя­желое.

     Надеюсь, читатель, что тебе интересно узнавать о жизни в других странах. Ты можешь сравнить ее с твоей жизнью в родной стране и задуматься о том, что, может быть неплохо, в общем-то, ты живешь здесь, может быть в других странах не так уж и «сладко», как тебе кажется?.. Но пора вернуться к повествованию.

     Анне очень нравился Рогер и может быть даже больше – она была влюблена в него. Да, не улыбайтесь. «Любви все возрасты покорны», – написал какой-то поэт. И это правда. Человек способен влюбляться и любить, пока он живет, и возраст не играет в этом никакой роли. Анне было сорок девять лет, Рогеру – пятьдесят семь, но сердца их тянулись друг к другу. Им нравилось быть вместе всегда и везде: ездить в машине, гулять по улицам Стокгольма, посещать музеи и выставки, покупать и готовить еду или просто сидеть дома перед телевизором.

    «Мерседес», между тем, продолжал «лететь» к бли­жайшему магазину. Дорога к нему проходила через лес, потому что почтовое отделение, в котором Анна работала сортировщицей различной почты, находилось за пре­делами Нолсты. На улице было тепло и они приоткрыли окна, в машину ворвался свежий ветер, запахло листвой и травой.

     «Жизнь Рогера не была все время счастливой и «глад­кой». Да есть ли люди, у которых всегда все было хорошо в жизни? Думаю, что таких людей нет. Рано или поздно каж­дому человеку судьба преподносит испытания и тогда все зависит от того, насколько силен этот человек духом и физически, и получит ли он поддержку со стороны окру­жающих», – неторопливо рассуждала Анна про себя.

      Но от своего имени хочу заметить я, мой дорогой чи­татель, что часто на долю одного человека приходится толь­ко несколько таких испытаний, а на голову другого так и «сыпятся» испытания одно за другим без остановки. Сог­ласись! Наверное, такие вот разные судьбы у всех людей.

     Рогер был вдовец, жена его умерла десять лет назад. Она долгое время болела и мучилась, много раз лежала в больнице. Он рассказывал Анне, как подавлены были дети после смерти матери, особенно Ева, которой было тогда только четырнадцать лет, и как трудно ему было вывести их из этого состояния. Прошли годы, они залечили рану. Дети его выросли, они здоровы и хорошо устроены в жизни сейчас. Память о своей матери они бережно хранят в своих сердцах и часто посещают ее могилу.

     Жизнь, как говорится, продолжается.

    – Анна, мы приехали, проснись, – весело сказал Рогер и засмеялся. Анна вздрогнула и оторвалась от своих мыслей. Она тоже засмеялась, хотя тревожное чувство не покидало ее и сердце было полно печальных предчувствий.

     Они купили продукты и договорились прежде, чем ехать к Рогеру в Стокгольм, заехать домой к Анне, чтобы по­смотреть, не пришли ли какие-то важные письма.

     Квартира Анны состояла из трех изолированных ком­нат, была светлая и уютная несмотря на то, что мебель в ней стояла недорогая. Уют придавали ей два мягких велю­ровых дивана, огромная красивая лампа на керамической ножке, стоявшая на бюро у окна, и несколько нари­со­ванных маслянными красками картин, которые она полу­чила в подарок от Рогера.

      Никаких писем ей не пришло сегодня. Анна подошла к телефону и с надеждой начала смотреть нa номе­ро­пре­де­ли­тель: не звонила ли Диана. Она увидела один незна­комый номер, который звонил ей много раз, и номер Ка­рин, звонившей  тоже несколько раз.

     Карин и ее муж Ларс жили в Лавене. Это была бездетная шведская семья, которая приглашала несколько раз Анну и ее дочь Диану в гости к себе домой. Они жили в той части городка, где располагались одни виллы, в большом двух­этажном кирпичном доме. На участке около дома было не­обыкновенно красиво летом. Среди коротко и аккуратно под­стриженной зеленой травы росло множество раз­но­образных цветов, плодовых деревьев и цветущих кус­тар­ников, а в глубине сада были построены два небольших со­единенных ручейком бассейна для живых декоративных рыбок с фонтаном в виде сидящей русалки. На поверх­нос­ти воды там плавали крупные бело-розовые лилии с круглыми зелеными листьями. Мебель и все внутреннее уб­ранство дома были дорогими, чувствовалось, что хозяе­ва живут в достатке.

     Но вернемся к Анне, читатель. Она решила позвонить сначала Карин, потом – по незнакомому номеру, а Рогер тем временем начал читать популярную шведскую газету «Экспрессен». На звонок ответила Карин.

    – Анна, я звонила тебе несколько раз, Диана лежит в больнице в психиатрическом отделении, – сразу начала она говорить спокойным равнодушным голосом.

    – Она попыталась покончить жизнь самоубийством и ей не удалось это, потому что таблетки, которые она съела, были неопасные, но Диана об этом не знала, – сказала Карин затем. – Звони ее учительнице, чтобы узнать все подробности, она не смогла найти тебя и позвонила мне, – и она назвала тот незнакомый номер, который Анна ви­дела до этого в номеропределителе.

     Все потемнело перед глазами Анны и на какое-то время она потеряла способность говорить. Состояние ее было ужас­ным: кружилась голова, сердце бешенно колотилось в груди, ее бросало то в жар, то в холод. Анна чувствовала, что еще немного – и она потеряет сознание, и все время повторяла бессвязно, как в бреду:

    – ... покончить жизнь самоубийством..., ...лежит в психиатрическом отделении...

    Думаю, читатель, что тебе не надо объяснять, какой это тяжелый удар для любой матери, когда ее ребенок пы­тается лишить себя жизни. Ребенок, которого она так ждала и в муках родила, около которого она проводила бес­сонные ночи в дни болезней, которого она любила, старалась защитить от всех земных неприятностей и о счастье которого она мечтала!

    «Ее Диана!..» – кричало сердце Анны от нестерпимой боли.

    – Она была у нас в гостях два раза: один раз в феврале и один раз в марте, – продолжала между тем Карин, – жаловалась, что чувствует себя очень одиноко и никак не может завести подружек. Но я и мой муж, мы не годимся ей в друзья, ведь нам исполнилось шестьдесят пять лет каждому. После марта мы не видели ее и не разговаривали с ней больше.

    В голосе Карин не чувствовалось никакого сострадания. Через мгновение она добавила:

    – Врач сказала, что Диана вообще не хочет с тобой раз­говаривать и дала ей наш с Ларсом номер телефона. Но мы-то здесь причем, мы ведь вам не родственники, – и Карин, попрощавшись, положила трубку телефона и боль­ше никогда не появилась в жизни Дианы и Анны.

    «Играет ли разница в возрасте какую-то роль в дружбе и только ли родственники должны помогать друг другу? Ведь существуют и другие понятия: сострадание и помощь одинокому человеку, который просит об этой помощи, в данном случае это девушка восемнадцати лет, у которой что-то не ладится в жизни», – подумалось Анне, но она не сказала всего этого Карин.

    Подошел  Рогер и спросил:

    – Анна, что случилось? Что-то плохое с Дианой? Мы едим немедленно в Милен, звони в больницу, – прибавил он и посмотрел на  Аннины дрожавшие от волнения руки.

     Рогер все понял, ему было очень жалко Диану и сос­тояние Анны его испугало. Он обнял ее, крепко прижал к себе и начал шептать:

    – Любимая, все будет хорошо, она жива.

    Прошло несколько минут, прежде чем к Анне вернулась способность говорить. Ни одна слезинка ни упала из ее глаз, но она почувствовала как все в ней окаменело и вся она была полна одним чувством – горем.

     Наша героиня, потрясенная случившимся, села на диван, закрыла глаза, и начала тихо повторять фразы, которые помогли ей взять себя в руки:

    – Я спокойна, мне хорошо, ... я спокойна и счастлива..., мне хорошо..., – внушала она сама себе.

     Минут через десять это помогло Анне собраться с си­лами и мыслями и она начала звонить сна­чала учитель­нице, а потом – в больницу.

     Учительницу из гимназии звали Бритта. Она была не только учительницей, но еще и работала куратором в гимназии  и рассказала Анне, что последние полгода Диана начала совершенно сторониться товарищей по школе, порвала со всеми подружками, всегда была одна и очень грустна, часто не приходила в гимназию на уроки. Когда Диана совсем пропала из школы на три недели, то Бритта, как куратор школы, назначила ей встречу, на которую Диана не пришла и, к тому же, Диана не отвечала на звонки по телефону.

    Сейчас я должна объяснить вам, кто такой школьный куратор. Как я поняла, в каждой шведской школе работает человек, в обязанности которого входит помогать школь­ному персоналу в работе с отдельными учениками, груп­пами учеников или их родителями, давать советы и ока­зывать посильную помощь учащимся в самых разно­образных общественных вопросах. Это может касаться учебы в данной школе и материального обеспечения уче­ника во время учебы, или советы, куда учащийся может пойти учиться дальше. Но не только это: каждый ученик может прийти к куратору и поговорить с ним о своих личных проблемах. Думаю, что люди этой профессии по­могли многим учащимся в разных жизненных ситуациях.

     Итак, куратор гимназии Бритта назначила Диане встре­чу, на которую она не пришла, и тогда Бритта попросила медсестру школы пойти вместе с ней к Диане домой. Посещение при необходимости учащихся дома входит в служебные обязанности куратора, как сказала она Анне.

    – Диана открыла нам дверь сама. Она была в очень плохом психическом состоянии: рыдала, вся дрожала и еле стояла на ногах и к тому же, она выглядела опухшей и очень бледной. Из ее слов мы поняли, что она не хочет боль­ше жить и только что съела большое количество раз­ных таблеток, чтобы умереть. Мы тут же вызвали машину скорой помощи и отвезли ее в больницу, – рассказала ку­ратор быстро. – Она всегда мне раньше нравилась: ум­ная девочка, способный пианист, имела высокие отметки по всем предметам и вдруг так изменилась. Сколько же хло­пот она доставляет мне сейчас, но пока она учится в нашей школе, я обязана заниматься ею! – прибавила она с раздражением.

    – Может быть ты знаешь, что толкнуло ее на этот ужас­ный шаг? – взволнованно и с надеждой в голосе спро­сила Анна,  – Может быть она поссорилась с кем-то в шко­ле?

     Здесь, читатель, будет уместно отметить, что все люди в Швеции обращаются на «ты» друг к другу независимо от

возраста, на «вы» здесь принято обращаться, как говорят сами шведы, только к шведским королю и королеве, так что не удивляйся этому, если ты вдруг попадешь когда-нибудь в эту страну.

    – Нет, я разговаривала с Дианой раньше и она жало­ва­лась на свое одиночество, что ей не удается завести насто­ящих подружек и она не может поговорить по душам со своей мамой, которая живет в другом городе. А сама я ду­маю, что она слишком застенчива и неуверенна в себе. При­чина этому, видимо, кроется в том, что она переехала в Швецию, когда ей было десять лет, и здесь произошло как бы столкновение двух разных культур и образов жиз­ни, которое сильно повлияло на ее личность, – продолжала Бритта. Чувствовалось, что вся история с Дианой ей по­рядком надоела, но это была ее работа, за которую она получала деньги и эту работу она должна была довести до конца.

     На глаза Анны навернулись слезы и она произнесла дро­жавшим голосом:

    – Может быть, это сыграло роль, а может быть, и не только это. Швед, который женился на мне и забрал нас из России, плохо обращался со мной. Его звали Кент. Он обещал дать счастливую семейную жизнь в Швеции мне и Диане, но на самом деле он забрал меня только для того, чтобы зарабатывать на мне деньги, и я поняла это не сразу.

     Анна посмотрела на Рогера, который знал о ее не­удав­шейся семейной жизни, и задала ему вопрос:

    – Рассказать или нет?

    – Расскажи, – ответил Рогер и махнул головой.

     Оба они были взволнованны случившимся, оба искали причину этого страшного поступка Дианы.

     – Знаете, он снимал порнографические фильмы со мной и с самим собой, фотографировал меня в нижнем белье, помещал об этом объявления в шведских «журналах для мужчин» для продажи, как он говорил, – с болью в голосе начала она рассказывать куратору.

     – И это еще не все. Кент был трансвестит – так он сам себя называл: ходил дома только в женской одежде, в туфлях на очень высоких каблуках, иногда – в женском парике, с наклеенными длинными ногтями на руках и накрашенным женской косметикой лицом, – Анна глубоко вздохнула, чтобы при­дать себе силы и мужество в продолжении рассказа.

     Да, это было не легко для нее, потому что вся ее совместная жизнь с этим расчетливым, думавшем только о деньгах "мужем", была кошмарным сном для нее и чер­ной полосой в ее жизни, где было растоптано и смешано с грязью ее человеческое и женское достоинство, ее гор­дость. Жизнь, где день за днем ее унижали и превращали в бездумное животное, от которого требовалось только одно – послушно исполнять приказы своего хозяина. Но она выстояла. Сердечные раны, нанесенные той жизнью, еще не успели хорошо залечиться, хотя прошло уже более четырех лет с того времени, и при каждом воспоминании о ней Анне хотелось плакать.

    – Я сама была близка к тому, чтобы лишить себя жизни. Ведь у меня высшее образование, я работала много лет редактором и общалась с культурными, ин­тел­лигентными людьми и он так втоптал меня в грязь! Но­ мысли о Диане останавливали меня. Я повторяла сама се­бе: нет, ты не смеешь так поступить, подумай, что может сделать с твоей дочерью этот бессердечный человек, если она останется с ним одна. Ты должна выдержать все ради нее! – про­должала свой невеселый рассказ Анна.

     В телефонной трубке послышался резкий, неровный от волнения и неожиданности такого поворота в разговоре голос куратора:

       – Она никогда не рассказывала мне об этом.

       – Не знаю, знала ли Диана всю правду, потому что я ста­ралась сделать все, что могла, чтобы наша жизнь с этим мужчиной не травмировала дочь. Надеюсь, что он не сде­лал ничего плохого лично ей. Ты  понимаешь, что я имею в виду... Я сказала ей не пугаться, если вдруг она увидит дома высокого человека в женской одежде, туфлях и парике, что это наш Кент переодевается каждый день. Однажды Диана пожаловалась мне, что она увидела  его в таком наряде и очень испугалась. Именно тогда она  начала сторониться своих ровесников и была всегда грустная и задумчивая, – пояснила Анна Бритте. –   При первой же возможности мы ушли от него и стали жить одни.

    – Но вы могли вернуться в Россию, – прервала ее ку­ратор с недоумением, – Зачем надо было терпеть такую жизнь?

    – В том-то и все дело, что мы не могли вернуться туда. Наша жизнь в России тоже была «несладкая». Началась «перестройка», издательство, где я работала много лет, стало испытывать большие экономические трудности и сокращать сотрудников. Я оказалась безработной, а в Рос­сии тогда не было кассы по безработице и социального пособия, как во многих других странах. Никакой работы не удавалось мне найти и я была безумно рада, когда Кент сказал, что заберет меня и Диану в Швецию, – Анна перевела дыхание.

    – Какая же я была наивная! Когда я поняла, что была обманута им и увидела, какую «счаст­ливую семейную жизнь» Кент приготовил нам, то в голове моей были одни мысли: мы должны вернуться в Россию. Видишь ли, моя старшая дочь живет до сих пор в Москве в моей квартире. Я звонила ей и говорила, что хочу вер­нуться, что жизнь оказалось не такой, как я думала, но старшая дочь неизменно отвечала что-то нaподoбие: «мама, если вы вернетесь, то можете начать голодать, ведь найти работу очень трудно в Москве, особенно в твоем возрасте». Вот тогда-то я и приняла реше­ние остаться в Швеции и выполнять все, что хотел Кент, другого выхода просто не было. Но как же мне было тяжело все это терпеть!..

    – Трудно поверить, что все это правда, что здесь есть такие мужчины, – неуверенно и опять с раздражением перебила ее куратор. Теперь в ее голосе ощущалось еще и презрение к Анне, видимо, как к «павшей» женщине. Она, Бритта, никогда не опустится до такого положения – как бы хотела она сказать.

    – Здесь, как и во всех странах, есть хорошие и плохие люди. Мне просто не повезло: я попала к непорядочному мужчине, – промолвила Анна в свою очередь. – Инте­ресно, что около года тому назад мне позвонила знакомая русская женщина Инна из Лавена и сказала, что мой бывший «муж» Кент взял к себе другую русскую женщину из России. Однажды она была на приеме у русской жен­щины-врача, разрыдалась там и рассказала, что швед, с которым она живет, каждый день переодевается дома в женскую одежду. Она знает, что до нее Кент уже жил вмес­те с женщиной из Москвы, и чувствует себя очень подавленной от совместной жизни с этим мужчиной.

    – Да ..., – произнесла с явным недоверием куратор, чувствовалось, что она лично никогда раньше не стал­ки­валась с чем-нибудь подобным и не знала сейчас, как она должна прореагировать на рассказ Анны, да и пове­рила ли Бритта  всему?

    – Да, – повторила дрожавшим голосом Анна, – моя история может показаться неправдоподобной любому нормальному человеку, но это правда. У меня есть две виде­окассеты, где он заснял секс между нами и которые он собирался продать, но я украла их у него. Благодаря этим кассетам я и Диана получили свободу, мы ушли от него и стали жить одни. Думаю, что редакция журнала хранит все свои номера за прошлые годы и, если я просмотрю их, то узнаю объявления Кента, которые он всегда помещал со своими фото в женском нижнем белье, туфлях и парике, – завершила Анна свой рассказ.

     В трубке телефона наступило минутное молчание. Ни­каких слов сочувствия Дианина мама не услышала. Чувствовалось, что Бритта размышляет над услышанным и старается собраться с мыслями, затем она сказала холодным, равнодушным тоном:

    – Поступок Дианы – это крик о помощи, и мы должны помочь ей преодолеть этот душевный кризис. Попробуй позвонить Диане по ее мобильтелефону, он находится в ее палате. И ты знаешь мой телефон – звони мне и сообщай, как будут развиваться события дальше, – сказала Бритта опять с плохо скрытым раздражением и Анна почув­ст­вовала теперь уже ясное презрение в голосе куратора.

     Да, для Бритты это была всего-навсего работа и проблемы с Дианой надоели ей порядком, но она, как куратор, была обя­зана заниматься ими до тех пор, пока Диана учится в этой гимназии. «Но вот за что Бритта презирает Диану и меня? – размышляла Анна, – может быть за то, что мы иност­ранцы в этой стране?!»  Анна побла­годарила Бритту за помощь, оказанную дочери, и по­ложила трубку телефона.

     Да, читатель, иностранцев здесь недолюбливают, счи­тают людьми «второго сорта», что ли? Да и в какой стране любят иностранцев? Думаю, ни в какой. Они, как правило, плохо знают местный язык, продолжают жить по тра­дициям своей родины, тяжело перестраиваются к жизни в новой стране, поэтому многие из них не могут найти работу и вынуждены жить на социальное пособие или, как она, Анна, несмотря на свое высшее образование берутся за разнообразную тяжелую физическую работу, с которой едва ли могут справиться.

     Анне думалось также, что особенно не любят русских людей. Стоило ей сказать кому-то, что она русская из России, как тут же начинались разговоры о том, что все русские люди пьяницы: пьют водку стаканами, пока не свалятся под стол, и говорят при этом «на здоровье». В прессе и по телевидению иногда появляются сообщения о преступлениях людей с русским паспортом в Швеции: убийствах, ограблениях, похищениях с целью вымо­га­тельства выкупа. «Зачем вы пишите, что у них русский паспорт? Ведь можно же написать только: «иностранные граждане» или «подданные другой страны» – ведь так должна пресса реагировать правильно», – считала Анна. А образ русской женщины, создаваемый прессой, также час­то создает представление, что многие русские женщины имеют очень сомнительную мораль. Сам понимаешь, чита­тель, какое мнение о русских людях здесь складывается и Анна с ним, конечно же, была не согласна. И очень редко кто-то вспомнит о богатой русской культуре, давшей миру много знаменитых писателей, композиторов, музыкантов, художников; о традициях русского театрального искусства со знаменитыми классическими постановками оперы и балета.

     Анна начала звонить Диане. Как и все последнее время она не отвечала на звонки, тогда Анна собралась с силами, сделала свой голос очень веселым и довольным и сказала на автоответчик:

    – Диана, здравствуй! Надеюсь, что у тебя все хорошо и ты себя прекрасно чувствуешь. Мне хочется увидеть тебя и я хочу приехать в Милен в ближайшие дни. Целую.

    «Правильные ли слова сказала я дочери, в этих ли сло­вах нуждается Диана сейчас и какими словами можно показать ей, что ее мама любит ее и очень беспокоится о ней?» – размышляла Дианина мама.

свои интимные видеофильмы и фотографии. Условие для этого одно – это должно быть обоюдным желанием муж­чины и женщины, но в случае с Анной это было при­нуждением со стороны Кента. Она рассказывала Рогеру, как прежде чем послать в журнал вместе с объявлением интимные, специально снятые порнографические фотог­рафии, Кент подписывал их сам и заставлял подписывать их ее: иначе журнал не опубликует их.

     До сих пор ее бывший шведский муж снился ей в кош­марных снах, после которых она просыпалась дрожащая и в холодном поту: она видела его безжалостное лицо, ярко накрашенное женской косметикой, на голове – женский парик; вот он склоняется над нею со злобным выражением лица и произносит голосом, не терпящим возражений: «Под­пиши фотографию, иначе я выкину тебя и твою дочь назад в Россию!» Она была одна в чужой стране, совер­шенно не знала шведских законов и боялась рассказать кому-нибудь о своей жизни с Кентом и попросить помо­щи. Дорога назад в Россию была закрыта и Анна была вы­нуждена подписывать. И другой сон продолжал часто приходить к ней  ночами – как кто-то в черном гонится за нею в темноте, протягивает руку и вот-вот схватит ее и она в ужасе и страхе кричит: «Помогите!»...

    «Но хватит думать об этом, надо звонить врачу в больни­цу», – мелькнуло в ее сознании. Подошел Рогер, он об­нял Анну и поцеловал, стараясь придать ей душевные силы.

     Из разговора с врачом они узнали, что Диана находится в подавленном состоянии, отказывается от еды и не хочет ни с кем разговаривать. Прежде чем разрешить Анне посе­тить дочь врач должна была спросить Диану, хочет ли она, чтобы мама пришла к ней.

    – Таковы правила, – сказала доктор.

     К большой радости Анны Диана дала согласие увидеть ее завтра и поговорить.

    Эта ночь была тревожной и бессонной для Дианиной мамы. Она вспоминала свою жизнь и спрашивала сама се­бя, почему судьба не дает ей покоя  в жизни, почему все время случается что-нибудь  негативное, приходят какие-то новые проблемы, которые надо решать и с которыми надо бороться. Не достаточно ли много она уже боролась в своей жизни?!.. Или, как сказал кaкoй-тo поэт: «…покой нам только снится». «И вся жизнь – это борьба, разница лишь в том, что кому-то приходится бороться меньше, а кому-то – больше», – размышляла наша героиня.

     А как думаешь, как считаешь ты, мой читатель?..

     На другой день рано утром Анна, выглядевшая осу­нувшейся и с мешками под глазами от недосыпания, пе­чальных мыслей и воспоминаний, сначала позвонила вра­чу, а потом она и Рогер заняли места в так любимом Анной «Мерседесе» и отправились в Милен.

невысокие горы и лес вдали, причуд­ливо извивающиеся речки или озера с мостами и мостиками и довольно часто – с парусными и моторными лодками, а ближе к дороге располагались большие и маленькие поля, на многих из которых рос рапс или, по-другому, супеница. Сейчас многие рапсовые поля были необыкновенно краси­вы: растения начинали цвести и поля были ярко-желтого цвета.

     Анна вспомнила, как она была удивлена, когда увидела в первый раз рапсовые поля; потом выяснилось, что из рапса делают здесь растительное масло, которое очень попу­лярно у населения и о котором говорят, что оно полезно для здоровья. Она не могла вспомнить тогда, выращивали ли на ее родине в таких больших количествах рапс, чтобы делать из него растительное масло, может быть где-ни­будь, ведь территория России огромна.

    – Ох, как красиво! – воскликнула Анна.

    – Да, согласился Рогер. Он тоже любил природу и гордился тем, что его родина так красивa.

     Они говорили мало в машине. Анна думала о дочери и размышляла о сложившейся ситуации, а внимание Рогера было сосредоточено на дороге, которая местами была ровной, а местами петляла то направо, то налево, только успевай поворачивать руль у машины, к тому же на дорогу могли выйти дикие животные, которых довольно много в шведских лесах. Анна не раз читала в газетах о случив­шихся дорожных происшествиях, когда косуля или лось неожиданно оказывались на дороге и шофер не успевал за­тормозить машину, иногда такие столкновения закан­чи­вались тем, что пассажиры машины попадали в больницу.

     Погода была чудесная. На чистом голубом небе светило низкое солнце, воздух был свеж и полон запахов леса и цветов, со всех сторон раздавалось негромкое пение птиц. Было раннее утро и природа пробуждалась ото сна.

     На пути им встречались редкие машины, иногда – лег­ковые машины с прицепленными вагонами, где имелось все необходимое для жизни: кухня, туалет, стол и спальные места. С таким вагоном семья могла путе­шест­вовать из одной страны в другую во время своего отпуска, останавливаться и жить на кемпингах. По дороге из Нолсты до Милена можно было встретить большое количество таких кемпингов, которые всегда располагались в живо­писных уголках природы.

     Примерно через два часа они остановились около при­дорожного ресторана, чтобы немногo размяться и выпить чашечку кофе. В ресторане было уютно и красиво, как впрочем, и во всех шведских ресторанах, где побывала Анна. На каждом столике стояли живые цветы в симпатичных вазочках, а на подоконниках – медные подсвечники, в углах зала для посетителей росли высокие растения в огромных керамических горшках, стоявших на полу; на стенах висели картины и репродукции картин в рамках под стеклом. Даже в туалете, как немного позже увидела Анна, стояла на полу большая ваза с высоким букетом засушенных цветов.

     Рогер и Анна решили занять столик на улице около ресторана с видом на озеро, где в большом количестве плавали утки. Они пили в задумчивости ароматное кофе, не торопясь и наслаждаясь крaсивoй природой. Вдруг с ближайшей сосны спрыгнула на землю маленькая пушис­тая белочка, сначала она настороженно встала на задние лапки и как бы прислушалась к окружавшему ее, потом быстро добежала до другой сосны, шустро вскарабкалась на нее и исчезла из глаз.

    – Ты очень нервничаешь перед встречей с дочерью, Анна, – сказал неожиданно Рогер.

     За три года, большую часть которых они были все время вместе, он довольно хорошо изучил Анну и видел, что она сейчас вся напряжена внутри и очень волнуется. Прошед­шую ночь Анна почти совсем не спала, мысли о младшей дочери, о ее судьбе не покидали ее. Она все еще продол­жала выглядеть, как и рано утром, уставшей и осунув­шейся, под глазами выделялись темные круги и множество мелких морщин, которые раньше были совсем незаметны, и Анна часто слышала приятные комплименты о том, что она выглядит намного моложе своих лет.

   – Это правда, я боюсь встречи с Дианой. С чего начать разговор, о чем нужно и можно разговаривать с ней во вре­мя этой первой встречи – об этом размышляю я всю до­ро­гу, – задумчиво произнесла Анна.

    – В этом деле я плохой советчик тебе и могу только ответить одно: я не знаю. Ситуация сложилась очень слож­ная со многими вопросами и любой человек будет здесь озадачен и думать: «что делать?», – продолжал Рогер.

    – Может быть она находится в очень плохом сос­тоя­нии..., – горестно прошептала Анна.

    – Но в любом случае ты должна быть сильной духом и держать себя в руках. Подумай, не может ли твое подав­ленное настроение отрицательно повлиять на Диану и только усилить ее депрессию, – прибавил он.

    – Да, любимый, ты прав. Думаю, что я должна встретить ее с улыбкой на губах, а не со слезами на глазах, – приняла решение Дианина мама после некоторого раздумья, – В России принято говорить, что слезами горю не поможешь.

     Они допили вкусный ароматный кофе и пошли к маши­не, чтобы продолжить путь в Милен, до которого остава­лось около трех часов езды. Движение на дороге усили­лось и встречных машин стало заметно больше и, хотя сама дорога была прекрасная и Рогер был опытный шофер, требовалось его постоянное внимание, чтобы избежать неожиданных неприятностей на пути.

     Изредка они обменивались незначительными фразами и замечаниями о природе, погоде, деревнях и небольших городах, через которые они приезжали. Анна старалась придать сама себе спокойствие и отогнать нерадостные мысли, чтобы встретить дочь с улыбкой и, может быть, этим пoддержать ее силы и желание жить, а не умереть.

     «Ведь умереть легко, а бороться гораздо труднее и нет ничего на свете дороже, чем человеческая жизнь. Каждому человеку дается только одна жизнь, так дорожи ею, человек! Оглянись вокруг себя: сколько чудесного тебя окружает, наслаждайся этим! Даже одно то, что ты ды­шишь, ходишь, видишь, даже только это – это прекрасные мгновения в твоей жизни, – рассуждала мысленно Анна. – Бывают трудные минуты, когда в жизни что-то не ладится и не удается, весь мир представляется в черном цвете, тогда и жизнь кажется бессмысленной и беспoлезной. Но, человек, не торопись убить себя, подожди, oстановись  и верь: «будет и на твоей улице праздник»!

     И еще в России говорят, что «человек надеется, пока он живет» и «надежда умирает с человеком». Сегодня тебе горько и очень плохо, но надей­ся и верь, что завтра или, может быть очень скоро, твоя жизнь изменится к лучшему и ты будешь очень рад, что в тяжелые минуты жизни ты выстоял, не переступил той страшной последней черты и сохранил свою жизнь... Так было со мной», – закончила свои мысли она.

    «Мерседес», между тем, плавно мчался по шведским доро­гам. То справа, то слева мелькали леса, поля, виллы, бензиновые станции и придорожные рестораны. Чем даль­ше углублялись они в северном направлении, тем более густой лес стоял вдоль дороги и меньше полей встре­чалось им на пути. Часто между лесом и дорогой был поставлен забор в виде металлической сетки, как объяснил Рогер, чтобы лесные звери не вышли на дорогу, но несмотря на это два раза их путь пересекали скачущие зайцы и один раз – рысь.

     Анна начала думать о своей сестре Любе, которая была на семь лет моложе ее. Что с ней и ее двумя детьми теперь происходит, как сложилась их жизнь в США? Примерно три года тому назад Люба звонила Анне сюда, в Швецию, она плакала и говорила, что ей было очень плохо там, пока она не встретила одного русского эмигранта, который обещал помочь ей забрать детей из России в США. Жила Люба тогда нелегально в той стране и можно представить себе, сколько ей пришлось пережить там. Немного позже позво­нила Аннина старшая дочь Ольга из Москвы и рaссказала, что этот русский эмигрант помог Любе забрать детей из Рос­сии и оба они, дочь двадцати лет и сын шестнадцати лет, живут сейчас в США, но тоже нелегально. Это слу­чилось около двух лет назад. «Как их дела сейчас и увидятся ли они когда-нибудь?» – задавала Анна вопрос сама себе.

    Время пролетело быстро и наступил момент, когда ма­ши­на въехала в Милен – небольшой шведский городок, где жило примерно шестьдесят тысяч человек. Надо отме­тить, что в Швеции нет по-настоящему больших городов. Все население страны составляет девять мил­лионов чело­век. В Стокгольме, столице Швеции, насчи­тывается толь­ко семьсот одиннадцать тысяч жителей, а в Стокгольме с пригородами (Большом Стокгольме, как говорят шведы) – один миллион шестьсот тысяч. Так что Милен не считался совсем маленьким городом для этой страны, где было очень много городков с еще меньшим населением.

    Они поехали сразу к больнице города Милена, которая была одна на весь город и найти ее было очень просто, потому что у дороги и над дорогой висели большие выве­ски со стрелками, указывающие правильный путь. Распо­лагалась городская больница в большом старом парке и состояла из нескольких многоэтажных отдельно стоящих зданий. Территория вокруг зданий была ухоженная и чис­тая: дорожки выложены плитками, кругом росло много цветов и перед главным входом помещался небольшой круглый фонтан с зеленого цвета рыбой посередине, изо рта которой вытекала вода.

     Рогер довез Анну до больницы, пожелал ей удачи во встрече с дочерью и поехал в центр города в ожидании звон­ка от Анны: они договорились, что она позвонит на его мобильтелефон и расскажет о результате свидания, а потом они вместе решат, что им предпринять или делать дальше.

     Отделение, где лежала Диана, находилось в отдельном пятиэтажном доме в глубине парка. Анна вошла в здание, поднялась на второй этаж и остановилась перед стек­лян­ной дверью с надписью: «Психиатрическое отде­ление».

     «Вот как судьба сложилась, – горестно подумала она, – ехала за счастливой жизнью для себя и дочери в Швецию, а через семь лет этой жизни приехала к двери в психиат­рическое отделение в шведской больнице». Как же так могло получиться, об этом ли мечтала она в Москве тогда, когда мужчина из Швеции одел ей на палец обручальное кольцо и стал называть ее своей женой?! Конечно же, нет.

     Анна обхватила свою голову руками, вся сжалась в комок и почувствовала, что еще немного – и она разрыда­ется, но она не смеет делать это, потому что там, за этой  дверью ждет ее сейчас дочь, ее дочь, которая всего один день назад пыталась покончить жизнь самоубийством и  нуждается теперь как никогда раньше в помощи своей матери!

    – Боже, дай мне силы..., – прошептала Анна, закрыла глаза и мысленно как бы приказала себе: «Я спокойна, я должна быть спокойной...»

     Через несколько минут она собрала всю силу воли, глубоко вздохнула, придала своему лицу довольное выра­жение и решительно нажала на кнопку звонка у двери в отделение, потому что дверь была закрыта. Сердце Анны бешенно колотилось, в ногах чувствовалась слабость, а в голове вертелась только одна мысль: дочь не должна ее видеть подавленной и растоптанной неудачами в жизни; она должна показать Диане, что ее мать не сдается, а продолжает бороться и надеяться на лучшее будущее и это же должна делать Диана.

     Подошла медсестра, открыла стеклянную дверь и спросила доброжелательно и с улыбкой на лице, кого Ан­на  пришла навестить, затем Анна вошла в коридор отде­ления и медсестра тут же закрыла дверь опять на замок. В коридоре было очень чисто и уютно. В разных местах стояло несколько тумбочек, журнальных столиков, мягких диванов и кресел. У потолков на специальных полках помещались огромные новые телевизоры с телеуп­рав­ле­ни­ем для пациентов. На подоконниках росли живые цветы в горшочках, а в разных местах висело на стенах или стоя­ло  множество искусственных цветов и, конечно же, то тут, то там висели картины и репродукции картин, как и в любом другом шведском доме. На одном большом столе лежали  вилки и ножи, стояла посуда, видимо подходило время обеда.

     Медсестра повела Анну к комнате Дианы. По дороге туда Дианина мама заметила, что на некоторых софах си­дят

больные, а около каждой группы больных, как ей пока­залось, – один санитар, но никакого напряжения в обста­новке она не почувствовала, наоборот, все выглядило очень спокойным и доброжелательным здесь и, как поняла Анна, каждый пациент имел свою отдельную комнату. Она стала присматриваться к дверям в коридоре и обрати­ла внимание на то, что в дверях комнат, где жили больные, были сделаны небольшие окошки из очень толстого стек­ла, с тонкой проволокой внутри него, видимо для того, чтобы санитары могли наблюдать, все ли нормально с их подопечными.

     Они подошли к комнате Дианы, медсестра сначала по­стучала в дверь, потом приоткрыла ее и с улыбкой оклик­нула Аннину дочь, а когда она не отозвалась, то сказала,  что Диана принимает сейчас душ. После этого медсестра ушла и Анна начала ждать, когда дочь выйдет из душевой комнаты.

     Дианина мама села на стул и начала оглядываться вокруг себя. В комнате было пусто и неуютно. Она была светлая и довольно большая, с двумя окнами, которые выходили в парк, так что Анна не могла видеть стоянку, на которой Рогер будет ждать ее после встречи с Дианой. С одной стороны у окна стояла кровать, а с другой – высо­кий белый шкаф для одежды, между окнами находился маленький столик с полками или другими словами – тум­бочка, около которой Анна заметила два жестких стула. На окнах не было решеток, но стекла были очень толс­тыми, как ей показалось, и все ручки на окнах были убра­ны, как что больной ни каким образом не сможет открыть эти окна. Вторая дверь в комнате соединяла ее с душевой и туалетом и оттуда слышался шум воды. Дианина мама обратила внимание, что на столе лежали учебники и подумала, что это положительный признак, говорящий, что еще не все потеряно в ее дочери; может быть это была только минутная слабость, когда Диана решила отравиться и съела много таблеток.

     Анна села на стул и стала с вол­нением и трепетом в сердце ждать появления дочери.

     «Вот я и познакомилась с психиатрическим отделением «за границей». На родине в России не довелось посетить, так судьба привела меня в «психушку» на чужбине. И нет рядом родственников, которые могли бы поддержать меня сейчас, посоветовать, что делать», – грустно и тоскливо думалось ей.

     Ох, читатель, как же Анне не хватало родных здесь, в чужой стране! Их участия, их доброго слова, ведь не да­ром же люди говорят, «доброе слово тоже лечит». Рогер?.. Да, он кажется влюбленным в нее, очень добр и внима­телен к Анне, старается помочь во всем, но, читатель, сог­ласись, что любовь приходит и часто – уходит, оставляя после себя разочарования, горечь и тоску.

     Сколько раз ты, читатель, сам прошел через это? Сколько раз ты влюб­лялся сильно и по-настоящему, не спал

ночами и мечтал: наконец-то я встретил такого человека, моего единст­венного любимого человека, вместе с которым я хочу прожить всю мою оставшуюся жизнь!

     И кому-то судьба преподносит такой подарок, но далеко не всем. Время идет, любовь проходит и ты остаешься опять один и спра­шиваешь сам себя: почему не получается? Где же ты, мой родной и единственный человек, встречу ли я тебя?.. Но пора вернуться к событиям рассказа.

     Минут через десять дверь душевой открылась и Диана вошла в комнату. Она выглядела похудевшей и очень грустной, большие выразительные глаза были полны печа­ли. Сердце Анны сжалось от беспокойства и жалости при виде дочери, она была готова расплакаться, но мысль, что от этого Диана может стать еще более подавленной, зас­тав­ляла ее делать выражение лица радостным и до­вольным.

    – Здравствуй, Диана! Как твои дела? –  спросила Анна с теплом в голосе и обняла   дочь. Ей подумалось сейчас, что они не виделись четыре долгих месяца.

    – Здравствуй, – сухо ответила Диана с опущенными вниз глазами и замолчала.

     Между ними чувствовалось напряжение, которое необ­ходимо было разрушить для того, чтобы начать и затем продолжить дружественный разговор между двумя самы­ми близкими на свете людьми – матерью и дочерью. Нужно было заставить Диану заговорить, раскрыться и выяснить, что же произошло с нею в последнее время. Может быть, случилось что-то особенно негативное, что и толкнуло ее на этот отчаянный шаг. Дочь  медленно села на кровать и стала молча смотреть в пол, а  Анна начала осторожно подбирать слова, чтобы заговорить.

   В этот момент Анна увидела лицо санитара в окошке двери. С минуту он смотрел в комнату и, видимо, оцени­вал обстановку: все ли спокойно, не буянит ли больной, затем лицо исчезло.

     – Какая большая комната и очень удобно, что ты имеешь свою отдельную душевую комнату с туалетом, – сказала наконец Анна, но Диана продолжала молчать и напряжение сохранялось. – Ты волосы коротко подстригла и перекрасила, прямо не узнать тебя! – продолжала мать ласково и доброжелательно, хотя дочь сидела на кровати, не отвечая и не шевелясь.

     Анна стала присматриваться повнимательнее к Диане и отметила про себя, что ее лицо было осунувшимся, под глазами опухло «мешками» и сaми глаза были какими-то непод­вижными и пустыми. На тумбочке стояла баночка с таблет­ками, видимо снотворными и успокаивающими, которые выписала ей врач. «Может быть таблетки дейст­вуют нa нее так, поэтому у нее такой отсутствующий вид», – предположила Анна.

     Внезапно дверь в комнату резко распахнулась, быстро вошла очень полная высокая пожилая женщина, непри­чесанная и полуодетая. С безумным и угрожающим выра­жением лица она подошла к Диане, нагнулась к ее лицу всей своей большой массой и сказала несколько раз глухим низким голосом: «Дай мне твой лифчик, я хочу нaдеть твой лифчик! Дай мне твой лифчик, я хочу нaдеть твой лифчик!» Следом за ней торопливо вошел пожилой мужчина и начал тянуть ее из комнаты в коридор: «Пой­дем со мной, пожалуйста, пойдем отсюда», – говорил он спокойным уговаривающим голосом. Женщина неохотно поддалась и вышла, продолжая безумно смотреть на Диану.

     Первые минуты от неожиданности Анна не могла произ­нести ни слова, другими словами «потеряла дар речи».

    – Кто это был? – смогла она только вымолвить.

    – Это была больная, которая здесь лежит, и ее муж, который пришел ее проведать. Она приходила ко мне не­сколько раз ночью с такими же словами, так что я даже спать боялась, а двери здесь не закрываются на замок. Ей делают уколы все время, чтобы она спала, – грустно рас­сказала Диана.

     У Анны забегали «мурашки по коже», но она старалась не показывать дочери, как она обеспокоена случившимся. Ей было очень непонятно и странно, как это может быть разрешено людям с отклонениями в голове свободно хо­дить ночью по коридору. Ей вспомнились вилки и ножи, которые она видела на столе в коридоре. А если кто-то из больных держит все время приборы у себя и гуляет с ними по коридору? Или санитары следят, чтобы они не забирали вилки и ножи с собой после еды?

     Вдруг дверь опять распахнулась, та же самая женщина, но только еще более воозбужденная и агрессивная, вбежа­ла в комнату и уже начала угрожающе кричать, а не го­ворить: «Дай мне твой лифчик, я хочу его надеть!! Дай мне твой лифчик, я хочу его надеть!!» За ней следом вбежал ее муж и стал опять тянуть ее из Дианиной ком­наты в коридор, но женщина упиралась и продолжала кри­чать. Появился санитар, он подхватил женщину под руку с одной стороны, а муж подхватил ее таким же образом с другой стороны и вдвоем они вытянули ее в коридор.

     «Да она настоящая сумасшедшая! Как моя дочь могла попасть сюда?» – с ужасом и страхом думала Анна. В первый раз увидела она, как ей показалось, настоящего сумасшедшего человека в жизни, а не в кино и очень испу­галась. Анна смотрела на дочь, не зная, что сказать. В окне двери опять показалось лицо санитара, наблюдавшего за обстановкой в комнате, но разговор между матерью и дочерью был спокойный и его лицо быстро исчезло.

    – Здесь что, лежат на излечении сумасшедшие люди? Ты же ведь не сумасшедшая, – сказала Дианина мама нако­нец, с трудом приходя в себя.

    – Здесь лежат разные люди, и такие, как я – тоже. Врач рассказала, что в этом отделении они наблюдают пример­но неделю за состоянием больных, а потом отправляют их дальше. Я спрашивала ее об этой женщине и она сказала, что они ждут, когда освободится место в психиатрическом отделении для тяжелых душевнобольных, чтобы отпра­вить эту женщину туда, – продолжала Диана, все также смотря вниз.

     – Диана, милая моя, я верю в тебя, верю в твои душев­ные силы! Подумай, как это страшно и ужасно – попасть сюда. Тебе исполнилось восемнадцать лет, ты стала взрос­лой и я не могу больше решать твою судьбу за тебя. Пойми, что вся твоя жизнь в твоих руках, зависит только от тебя и сейчас ты сама, своими руками можешь испор­тить и поломать ее. Доченька, дорогая, твоя задача на сегодняшний день – это учиться и закончить гимназию, а потом хочешь – учись дальше, не хочешь – иди работать. И в общем-то, неважно, какую гимназию ты закончишь, но важно получить отметки по основным предметам, без них нельзя будет поступить учиться дальше в институт, если ты когда-нибудь захочешь этого; да и хорошую работу ты без Свидетельства об окончании гимназии не найдешь. Прошу тебя, доучись в гимназии оставшиеся три недели до летних каникул, а потом ты вернешься домой в Нолсту, Ольга с Машей приедут к нам в гости из Москвы и у нас с тобой будет два месяца, чтобы поговорить обо всем. Задумайся,  Диана, над своей жизнью. Путиесть разные: или умереть, или жить на лекарствах и скитаться по разным психиатрическим больницам, или жить как нормальный человек: работать и завести семью в будущем. И здесь ты, только ты должна выбрать путь! Ты сама должна захотеть жить как нормальный человек! Врачи, лекарства и я – это только помощь тебе в нормаль­ной жизни и мы ничем не сможем тебе помочь, если ты сама не захочешь жить этой нормальной жизнью. Запомни одно: умереть, покончить жизнь самоубийством – это са­мый легкий путь. Гораздо труднее жить и бороться, здесь человек должен быть сильным духом и телом, чтобы выстоять, здесь проявляется его мужество и характер. Что можно сказать о тех, кто покончил жизнь самоубийством? Очень жалко этих людей, очень жалко, что они проявили минутную слабость

и не оказался в тот момент рядом с ними человек, который бы сказал им: «Постой, не делай этого! Ты – сильный духом человек и ты выстоишь! Борись и не сдавайся!! Я верю в тебя!» – Анна замолчала, потому что увидела, что дочь начала плакать. Она поду­мала, что может быть самое лучшее для Дианы сейчас – это остаться одной и задуматься над всем случившимся.

    Анна вышла из Дианиной комнаты и пошла искать врача. Необходимо было узнать, что думает врач о сос­тоянии ее дочери, какое лечение она получает и в каком лечении Диана нуждается в будущем. Анна шла по кори­дору и видела то тут, то там небольшие группки больных, а между ними – молчаливых санитаров, готовых ко всяким неожиданностям. Двери в некоторые комнаты были от­кры­ты и там лежали спящие больные, в одной из комнат находилась та женщина, которая врывалась в Дианину ком­нату. Теперь она мирно спала на кровати, около ко­торой с грустным видом сидел ее муж. Как же много больных было в этом отделении, как же Анне было жалко их всех и как бы она хотела помочь им всем...

     А вот и врач. Это была женщина средних лет, невысокая и стройная со светлыми волосами и доброжелательностью на лице. Она приветливо улыбнулась и пригласила Анну в ком­нату для встреч и собеседований. Может быть, чита­тель, тебе будет интересно описание этой комнаты? Я по­про­бую коротко рассказать о ней, потому что комната эта совершенно отличается от всего психологического отделения.

     Дианина мама вступила в эту комнату и как-будто попала в другой мир. Комната напоминала своим уб­ранством гостинную комнату какого-то богатого человека. На стенах висели написанные маслянными красками кар­тины. Два мягких, обтянутых красным с золотым узором велюром дивана в стиле «барокко» с причудливо изви­вающимися спинками и ножками стояли по бокам у стен. Тяжелые красные гардины, напоминающие по рисунку на них велюр на диванах, висели на окне. В углах комнаты находились небольшие журнальные столики в том же стиле – с инкрустацией и резными ножками, на них – ста­ринные лампы с абажурами и керамическими ножками. На потолке висела большая хрустальная люстра. И наконец, посередине комнаты стоял такого же стиля журнальный столик с двумя креслами, где врач и Анна расположились для разговора. Благодаря всему этому в комнате была теплая располагающая к душевной беседе aтмoсфера.

     Доктор рассказала, в каком состоянии поступила к ним Диана и что они предприняли; сейчас она получает успо­каивающие лекарства и ходит на беседы к психологу в эту самую комнату, чтобы вместе разобраться, в чем кроются причины того, что Диана решила покончить жизнь само­убийством, и такой кризисной ситуации в ее жизни. Дочь рассказывает психологу о своей жизни: воспоминания о жизни в России; о переезде в Швецию и семейной жизни с Кентом в Лавене; о ее игре на пианино; о гимназии, где ей не удается найти подружек и она чувствует себя очень одинокой. Где, когда ее жизнь начала «давать трещину», когда пришли несогласия в ее душу, в чем причины? Доктор сказала, что часто люди, связанные с искусством, имеют более чувствительную психику и реагируют силь­нее на разные события. Диана относится, видимо, к таким: она играет на пианино классическую музыку двеннадцать лет и, несомненно, это оказало большое влияние на нее; вполне вероятно, что она будет нуждаться и в дальнейшем в беседах с психологом или с куратором.

     Невеселая возвращалась Анна в комнату дочери, на серд­це было тяжело и тоскливо, но она не должна пока­зывать своего настроения. Анна глубоко вздохнула, по­старалась сновa придать лицу радостное выражение и вошла в комнату. Дочь успела успокоиться и тихо лежала на кро­вати, смотря в потолок. Глаза ее казались сейчас огром­ными и глубокими как море, где не видно морского дна.

     – Я постараюсь доучиться эти три недели до каникул, хотя мне и не хочется больше играть на пианино – и я вынуждена заставлять себя, – сказала она тихо и грустно, – а потом приеду в Нолсту. Ты можешь возвращаться домой сейчас, – добавила она медленно.

     – Хорошо, доченька. Я верю в тебя,  верю, что это была только минутная слабость, и верю, что ты справишься с депрессией. Мы будем звонить друг другу каждый день, хорошо?

     Диана согласилась проводить мать до выхода из пси­хиатрического отделения. Они медленно пошли по кори­дору, по дороге им встретилась та же самая улыбающаяся медсестра. «Да уж, умению улыбаться в любых ситуациях учат в Швеции людей с детства и трудно понять, какие чувства скрываются за этой улыбкой, – подумала Анна, – но, может быть это и правильно: человек должен всегда и везде выглядеть приятным и дружественным по отно­шению ко всем окружающим людям, потому что так легче жить. Современное общество живет слишком интенсивной полной стресса жизнью. Человек часто не успевает «пе­реварить» всю информацию, «сыплющуюся ему на голову», и приспособить себя к этой жизнии и улыбка с доброжелательностью конечно же помогают сделать жизнь приятнее и легче».

     В коридоре все казалось таким же спокойным, как и утром. То тут, то там сидели на мягких диванах небольшие кучки больных с плохо причесанными волосами и блед­ными опухшими, наверное от большого количества прини­маемых лекарств, лицами, некоторые из них тихо пере­говаривались между собой, но большинство было молча­ливо. Одежда на многих была неаккуратной: мятой с грязными пятнами от еды, и выражение лиц – или бес­смысленное, или страдальческое. «Нет, не спокойствием пронизана здесь обстановка, а напряжением, – вдруг подумала Анна. – Огромным напряжением, когда может внезапно случиться что-то неожиданное и непред­виден­ное, поэтому между больными постоянно находятся гото­вые ко всему санитары».

     Она почувствовала беспокойство и холодок во всем теле. «Не дай Бог мне самой когда-нибудь попасть на лечение в психиатрическое отделение больницы», – про­нес­лась мысль в голове у нашей героини и мурашки пробе­жали у нее по всему телу. Они подошли к выходу из этого отделения и тут же рядом с ними появился санитар и стал вопросительно смотреть на Диану.

     – Нет, нет, не беспокойся. Моя дочь останется здесь, я  ухожу одна, – заверила его Анна и обняла Диану на про­щание.

     Санитар молча кивнул головой. Подошла медсестра, с улыбкой открыла и тут же закрыла за Анной дверь отде­ления на ключ. «Да, отсюда не убежишь, если они сами не примут решение выпустить», – подумала со страхом она.

     Только теперь, оставшись одна в пустом уличном кори­доре больницы, смогла Анна дать волю своим чувствам. Она прислонилась к стене, судорожно вздохнула и слезы полились из ее глаз; хотя русская пословица говорит: «слезами горю не поможешь», но иногда, читатель, слезы помогают снять напряжение с души и сердца человека, как ты считаешь?.. «Но жизнь продолжается, – рассуждала Дианина мама, – надежда всегда должна оставаться и жить в сердце – надежда на лучшее, что еще не все потеряно и жизнь может измениться к лучшему». Быть оптимистом, надеяться, верить и бороться должен человек всегда, согласись со мной и Анной, мой читатель!

    Анна вышла на улицу. Свежий теплый ветерок приятно обдувал ее лицо, ласково светило майское солнце и небо было чистым, светло-голубого цвета. Она успокоилась и сказала про себя опять: «Всегда нужно находить поло­жительное в жизни. Весна, прекрасная погода и меня сей­час ждет мужчина, с которым у меня прекрасные отно­шения на данный момент. Жизнь продолжается и жизнь прекрасна несмотря ни на что!»

     Медленно, наслаждаясь теплом и солнцем, пошла Анна к месту встречи с Рогером. Вокруг нее были люди – взрослые и дети, оживленно говорившие и улыбающиеся. Казалось, что все радуются проснувшейся природе: зеле­ным деревьям и траве, распускающимся цветам и поющим птицам. Наша героиня постепенно справлялась со своими невеселыми мыслями. Дианина мама уже давно заметила, что она лучше чувствует себя в окружении людей и, когда у нее было грустное настроение, а Рогера не было рядом, она шла туда, где были люди – на улицу, в магазин, в ки­нотеатр или просто в кафе, чтобы посидеть и выпить чашечку кофе среди людей.

     А вот и Рогер. Он обнял Анну и поцеловал в щеку.

    – Ну, рассказывай, как чувствует себя Диана, – по­просил он.

    – Я надеюсь, что все будет хорошо, но врач считает, что она должна ходить на беседы с психологом или куратором в течении некоторого времени в будущем. Диана обещала доучиться в гимназии до летних каникул, затем приехать домой в Нолсту. Тогда она и я продолжим разговор обо всем, что случилось с ней за последнее время, – ответила Анна, думая, что какая это большая удача и счастье, что она имеет Рогера, который понимает и поддерживает ее.

    – Мы должны надеяться на лучшее, – ответил Рогер с сочувствием.

     Наша героиня подумала сейчас, что только двадцать ми­нут езды на машине отделяют ее от Лавена – небольшого городка, куда она и Диана переехали из России к ее шведскому мужу Кенту. Она не была там уже около двух лет и сейчас ей захотелось почему-то заехать туда: про­ехать мимо дома ее бывшего мужа, зайти в огромный торговый центр «Глобус», куда она любила ходить, когда ей было грустно и одиноко.

    – Рогер, не будешь ли ты сердиться на меня, если я попрошу тебя заехать в Лавен? Мне хочется посетить мой любимый торговый центр и проехать по улицам города. Изменилось ли там что-нибудь? – в задумчивости прого­ворила Анна.

     Рогер повернулся к ней и сказал с улыбкой:

    – Ты знаешь, что я никогда не могу быть сердитым на тебя, – и oн прижал ее сильнее к себе, – конечно же, мы можем сначала заехать в Лавен, а потом поехать в Нолсту.

     Они сели в «Мерседес», для того чтобы выехать на до­рогу в Лавен, им надо было проехать через Милен. Ма­шина выехала с территории больницы и свернула на улицу, ведущую в центр, до которого они доехали за пятнадцать минут.

     Милен был приятным и симпатичным небольшим городом, подобных можно встретить много в Швеции. Центральная часть его состояла из шести- и девя­ти­этажных домов с застекленными огромными балконами, построенных, как Анне казалось, где-нибудь в шести­десятых годах. Почти на каждом балконе стояли белые или цвета дерева столы, стулья или кресла (так называемая «садовая мебель»), где несколько человек могли удобно разместиться с чашечкой кофе и расслабиться за приятной беседой. На полу и в углах балконов виднелось множество цветов. На первых этажах домов размещались различные магазины с симпатично укрaшенными витринами. Прият­но было также то, что центральная улица с магазинами была закрыта для движения машин и люди могли спо­койно гулять по ней, она была красиво выложена розо­выми и серыми плитками, на которых то тут, то там стояли огромные бетонные вазы с растущими в них цветами. Множество кафе и ресторанов, расположенных на этой улице, накрывали в теплую погоду столы не только внут­ри, но и рядом на улице, погода была сейчас чудесная и за этими столиками сидело множество посетителей: они не спеша, наслаждаясь майским теплом, кушали, пили кофе или пиво среди цветов в приятной беседе.

     Затем дорога пошла мимо Дианиной гимназии. Здание – старинный трехэтажный особняк – было выкрашено в бледно-желтый цвет, его украшали то тут, то там белые  лепные украшения. На первом этаже часть окон были высокими, узкими и вытянутыми, вместо обычных стекол эти окна имели цветные стеклянные витражи. Анна знала, что это было фойе гимназии, ей довелось побывать там много раз. «Да, очень жалко, что у дочери не ладится с учебой здесь, ведь музыка – это мир прекрасного. Прият­ные ученики, умные и способные учителя, сами хорошо играющие на различных инструментах. Вся атмосфера в школе пронизана музыкой и искусством, но Диане здесь не нравится. Закончит ли она эту гимназию, как сложится все теперь?» – думала Анна, стараясь отогнать прочь невеселые мысли.

     Минут через десять Милен остался позади. А вот и шос­се, ведущее в Лавен, «Мерседес» свернул на него и плавно помчался со скоростью сто десять километров в час. До­рога была прекрасная, как и все дороги в Швеции: ухо­женная, с хорошим асфальтом, свеженарисованными ряда­ми и частыми ориентировочными вывесками. По таким до­рогам ехать было одно удовольствие. Анна удобно села  в  кресле мaшины и расслабилась, наслаждаясь быстрой ездой.

     Справа и слева мелькали между тем виллы с ухо­жен­ными садами и множеством цветов, желтые поля с цве­тущей супеницей чередовались с зелеными зонами леса. Вот Рогер осторожно объехал лежащую на дороге раз­давленную белку. «Бедненькая», – подумала Анна. Кое-где между лесом и дорогой стоял металлический забор, чтобы лесные звери не могли выйти на нее. В прессе пишут, что согласно статистике каждый год в этой стране случа­ется на дороге примерно тридцать пять тысяч несчастных случаев с дикими парнокопытными животными; часто – столкновения с лосями на рассвете и в сумерках, в неко­торых областях Швеции они составляют семьдесят пять процентов от всех дорожных несчастных случаев и по­следствия этого – конечно же, раненные и погибшие люди и животные.

  – Смотри, сколько косулей прогуливается около дороги с левой стороны, – сказал вдруг Рогер.

    Анна повернула голову и насчитала четыре косули, которые спокойно щи­пали зеленые посадки совсем близко от дороги, не боясь близости проносящихся на большой скорости машин.
   Но, читатель, двадцать минут пролетели быстро и машина поехала по улицам Лавена, который был по количеству населения еще меньше, чем Милен. Анна с любопытством смотрела по сторонам и отмечала про себя, что ничто здесь не изменилось за эти более, чем два года разлуки. Единственным, что она заметила, было лишь то, что вместо одних магазинов открылись в тех же поме­щениях другие магазины, так часто бывает в Швеции: одни магазины обанкротятся и закрываются, а на их месте появляются другие. Улицы городка как всегда вы­глядели пустыми, только иногда виднелись одинокие пе­ше­ходы. Как же ей повезло, что удалось вырваться отсюда и переехать близко к большому городу и множеству людей. Больше сорока лет прожила Анна в Москве, много­миллионном городе, и она так и не смогла привыкнуть к маленькому Лавену.
   Они подъехали к огромному двухэтажному торговому центру. Здание его было круглым и напоминало своей формой этакую большую «летающую тарелку» или при­плюснутую половину шара, недаром торговый центр назывался «Глобус». Под крышей «Глобуса» помещалось около восьмидесяти различных ресторанов и магазинов, где посетители могли закупить необходимое на всю нед­е­лю. В торговом центре часто устраивались праздники с артистами, музыкой и каким-нибудь бесплатным угоще­нием: шариками, конфетами, мороженым для детей, кофе, кока-колой, кусочками торта или печеньем для всех же­лающих. В такие дни здесь разыгрывались разного рода лотереи, где можно было выиграть «презенткарточки» на определенную сумму, либо туристическую поездку на пароходе на двух человек, либо обзорную поездку на вертолете. Да, да, читатель, не улыбайся, это правда. Ты можешь выиграть в таких торговых центрах не только поездку на вертолете, но и в корзине на воздушном шаре, и в Швеции есть любители таких приключений. Для этого ты должен сделать следующее: что-нибудь купить в одном из магазинов торгового центра. Тогда ты получишь талон с номером, который ты должен положить в ящик, и если тебе повезет, то твой талон что-нибудь выиграет.
    Ко всему этому надо добавить, что магазины «Глобуса», где продавалась еда, раз в неделю угощали бесплатно чем-нибудь своих посетителей, давали им попробывать какой-нибудь продукт в целях рекламы его и иногда орга­низовывали свои праздники с артистами, а магазины одеж­ды, обуви и разного «ширпотреба» регулярно устраивали распродажи по сниженным ценам. Особенно много то­варов уценивалось после Рождества, который называется по-шведски "Юль", и Нового года.
   Теперь ты можешь понять, читатель, почему жители лю­били этот торговый центр. Иногда там собиралось не­сколь­ко тысяч людей, целые семьи охотно приезжали в центр из дальней округи, чтобы закупить товары и по­кушать в недорогих ресторанах. И не только Анна, но и многие другие приходили в «Глобус» в минуты грусти и одиночества, часто просто для того, чтобы побыть среди людей, ведь одиноких людей много везде и во всех странах, мой читатель.
   Итак, Рогер и Анна вошли в светлый, уютный, блестевший множеством витрин супермаркет. «Нет, ничто здесь не изменилось», – подумала Анна. Все также росли в длинном коридоре огромные до потолка деревья, а между ними стояли удобные скамейки для посетителей и раз­нообразные автоматы-аттракционы для детей. В центре первого этажа все также находилась круглая сцена, с которой ее Диана не раз играла на пианино для посе­тителей «Глобуса», и рядом – полуосвещенное кафе с множеством столиков и гостей, сидящих за ними. Они выпили по чашечки кофе с тортом, сели в «Мерседес» и взяли обратный путь на Стокгольм и Нолсту.
   Анна с напряжением смотрела через окошко машины, боясь пропустить дом, в котором она жила около двух лет со шведским мужем Кентом и который находился не­далеко от «Глобуса». А вот и он!
  – Рогер, смотри, вот дом Кента, – сказала она с вол­нением.
  – Да, дом большой, – ответил спокойно Рогер, медленно проезжая мимо серого дома с вывеской «Ривьера» и кое-где облупившимися от старости стенами.

     Около дома бы­ло пусто: ни людей, ни машины Кента не было видно.
  – Вывеска «Ривьера» до сих пор имеется на доме, хотя магазин не существует, наверно, лет восемь, – добавила Анна. Рогер ничего не ответил на это.
   «Мерседес» продолжал ехать, не останавливаясь, и трех­этажный дом остался позади. Дианина мама повер­нулась назад и продолжала смотреть на дом, пока он не скрылся из вида, как бы стараясь разгадать, какая жизнь про­ис­ходит сейчас в стенах этого дома.
   Впереди было около четырех часов езды до Стокгольма и потом еще час езды до Нолсты. В памяти всплыли события, проис­шед­шие с ней в этом доме, и на глаза нашей героини навер­нулись слезы. Анна глубоко вздохнула, постаралась взять себя в руки и отбросить грустные мысли в сторону, но это было не легко: Рогер молчал и был погружен, как каза­лось, в свои мысли.
    Воспоминания нахлынули на Дианину маму, она зa­дум­чиво задала сама себе вопросы: «Как она и Диана оказа­лись здесь, в Швеции, вдали от родины, родственников и в одиночестве? Что помнила она о той прежней жизни в Москве сейчас, по прошедствии почти восьми лет на чуж­бине? С чего же все началось?.. Наверно, все началось с «перестройки».., – подумалось вдруг Анне.
   Она закрыла глаза и перенеслась в мыслях на девять-десять лет назад к той другой жизни и к той другой Анне, не раздавленной невзгодами жизни, какой она чувствовала себя сейчас, а уверенной в себе, энергичной, знающей себе цену русской женщине, которая всегда считала, что ее судьба находится в ее руках и она всегда сможет изменить свою жизнь, если очень захочет этого.
   Воспоминания приходили одно за другим, картины той, совершенно другой жизни возникали перед ее глазами и временами ей казалось, что все это ей приснилось когда-то, или все это она увидела в каком-то фильме и произошло это не с ней, а с какой-то другой женщиной ...
   Аннa машинально встряхнула головой и мысленно сказала сама себе: «Да, это все было и произошло со мной, и звали меня тогда не Анна, a Татьяна» …

                     3       

     Думаю, читатель, что мне не надо долго описывать, с какими радостью и теплом в сердце вспоминала Анна-Татьяна свою работу в московском издательстве, своих коллег, своего шефа. Работала она в нем редактором очень долго – как я уже упоминала выше, почти двадцать четыре года, и ей все нравилось там. Сама работа была очень интересной: встречи с образованными пишущими людьми разных профессий и широких интересов, многие из которых побывали в других странах, чтение их рукописей и работа с ними, когда как итог, как завершение всей работы выходили в мир готовые книги; общение с коллегами по работе, интересовавшимися не только политической об­ста­новкой, но и культурной жизнью в России и во всем мире, частые посещения театров, музеев, выставок; вни­мательное и участливое отношение друг к другу – все это обогaщало их души, делало их добрее. «Как-то сейчас там, – думалось ей иногда, – может быть новая жизнь, которая теперь есть в России, изменила и людей, они стали более равнодушными и жестокими?» Ту новую русскую жизнь, новое русское общество Анна-Татьяна не знала, она не была в России много лет, хотела поехать туда в ближайшем бу­дущем, но чтобы там не было сейчас, в ее сердце всегда будут жить светлые воспоминания о ее работе.
    Такая рабочая обстановка была в их издательстве при власти коммунистов. Конечно же, все политическое на­прав­ление в работе должно было следовать линии, про­водимой в жизнь коммунистами, но пойми правильно обстановку в тогдашнем обществе, мой читатель: тогда, в то время это казалось само собой разумеющимся, так и должно было быть и никому из сотрудников не приходило в голову бороться против власти коммунистов... Анна-Татьяна все больше углублялась в воспоминания: «Напротив, мы восхваляли наше социалистическое об­щество и гордились им», – мысленно сказала она сама себе.
    Рассуди сам, читатель: все они знали, что там, на западе существует большая безработица, процветает наркомания, большое количество людей живет в нищете или на улице, много женщин вынуждены зарабатывать деньги на жизнь проституцией и так далее. Да, в магазинах там было все, но купить это все могли далеко не все – писалось в советской прессе и показывалось по телевидению. Они знали также, что капиталистическое общество – это несправедливое общество, которое глубоко разделено на классы богатых и бедных, на тех, кто имеет все, и тех, кто не имеет ничего, и тем, кто находится «на дне» этого общества очень тяжело подняться «наверх». Всему этому, читатель, учила их коммунистическая пропаганда, они верили ей, хотя сами никогда не были «на западе», и посетить эти страны могли только единицы из граждан Советского Союза.
    И они видели их социалистическое общество, где ос­новная масса людей имела примерно одинаковый уровень жизни: все имели работу, все имели «крышу над головой» и у всех хватало денег, чтобы купить необходимое для жизни. Конечно же, они видели и недостатки. Они знали, что благоустроенного жилья не хватало на всех и чтобы получить отдельную квартиру люди в их обществе долж­ны были стоять в очереди иногда много лет, что в стране заметно ощущалась нехватка продуктов и жители ма­леньких населенных пунктов часто вынуждены были ехать в большие города, чтобы купить мясо, масло и колбасу. В памяти нашей героини возникло вдруг доброе лицо ее тети по материнской линии – тети Нины, жившей в городе Тамбове. Город был большой, но продуктов там постоянно не хватало. Тетя Нина специально устроилась работать проводником на железной дороге на направлении Тамбов – Москва, чтобы закупать в Москве мясо, колбасу, сосиски и масло – продукты, которых не хватало в Тамбове на всех жителей этого города.
   Многие граждане Советского Союза ощущали также, что были как бы закрыты в своем социалистическом обществе: было очень сложно выехать в западные страны в служебную командировку, или чтобы посетить родст­венников, или в туристическую поездку – многие думали об этом с большим сожалением в то время. Но в со­циальной жизни жители страны Советов считали себя более защищенными, чем люди в капиталистических странах, и это ценили они больше всего тогда в их социалистическом обществе. А недостатки – ведь ты знаешь сам, мой читатель, что они есть везде и идеального общества нет, к сожалению, нигде во всем мире.
   Итак, ты уже знаешь, что Анна-Татьяна любила свою работу в московном издательстве, причина этому была еще и в том, что коллектив был очень дружный и вся рабочая обстановка была только положительная. Все они были не просто сотрудниками одного издательства и коллегами, много лет проработавшими вместе, не только прекрасно знающими друг друга товарищами по работе, а и хорошими друзьями. Она вспоминала сейчас, сидя в машине Рогера, как они весело, с шутками и смехом, отмечали свои дни рождения все вместе или на работе, или дома у именинника. На рабочем месте, в редакции, у них было принято в обеденный перерыв накрывать стол с вкусной едой и тортом и именинник получал какой-нибудь памятный подарок и букет цветов. А уж если у кого-то была «круглая дата» – в дне рождения, в количестве про­работанных лет в издательстве или по случаю ухода на пенсию – то к празднованию подключался профсоюз и руководство предприятия и этот сотрудник получал на общеиздательском собрании не только памятный диплом, подарки и цветы, но и крупные денежные суммы в пода­рок. Ты понимаешь сам, читатель, как это важно и приятно чувствовать, что твои коллеги и руководство на работе любят, уважают и ценят тебя... На сердце у Анны-Татьяны посветлело от таких приятных воспоминаний.
   У них было принято поддерживать друг друга и в горе, и в радости и коллеги оказывали посильную помощь друг другу в различных трудных ситуациях: взаимно одал­живали деньги, посещали друг друга во время болезни в больнице и дома, а уж если, не дай Бог, у кого-то из сотрудников умрет родственник, то все они собирали ему деньги – это была денежная помощь в расходах на похо­роны, а также помогали в организации похорон. Думаю, тебе не надо специально говорить, что шеф их редакции также принимал участие во всех этих мероприятиях и дер­жался с ними просто. И конечно же, профсоюз всегда мате­риально поддерживал своих членов в трудных си­туациях, оттуда нуждающиеся могли получить денежную помощь.
    Анна-Татьяна вспомнила также, что коллектив изда­тельства состоял из людей многих национальностей, ведь Россия всегда была многонациональной страной. Шеф их редакции и еще две женщины были евреями, трое муж­чин и четыре женщины были русскими, один коллега-мужчина был татарской национальности, еще один кол­лега – украинской, да и она сама была наполовину рус­ская, наполовину – украинка. Но это не мешалo им работать вместе много лет и быть не только коллегами, но и друзьями. Респект, уважение к друг другу и взаи­мо­помощь во всем – такие правила общения были при­няты за основу в их издательстве.
   «Да, такие отношения были между сотрудниками и ни о каком «моббнинге» никто никогда из них не слышал, да и был ли моббнинг распространен в то время в России? Ду­маю, что нет, а если и был где-то, то в «мягких», не­серьезных и неопасных формах. Но Швеции он есть и в школах, и на рабочих местах и человек может быть моббад не только своими товарищами по классу или работе, но и руководством предприятия в целом», – рассуждала Анна-Татьяна про себя.
    Может быть тебе, мой читатель, надо объяснить, что оз­начает слово «моббнинг»? Хорошо. Моббнинг – это когда один или несколько учеников (например в школе) или несколько человек (например на работе) систематически в течении определенного периода времени преследуют, стро­ят козни против какого-то другого ученика (человека на работе). Это повторяется периодически в течении вре­мени от нескольких недель до одного года, а иногда и дольше, читатель. Те, кто моббар – это недобрые чело­веческие индивиды. В школе они дразнят, надсмехаются и издеваются над своей жертвой, могут толкать и пихать ее, проявляя при этом силу, и жертва часто оказывается в совершенном одиночестве в классе. На рабочем месте моббнинг может проявляться в том, что те, кто моббар (моббары) не здороваются и не разговаривают с жертвой; зло сплетничают о ней, доносят руководству о каждом ша­ге жертвы, обзывают ее «плохими» словами и без сви­детелей, и на виду у всех; не садятся с нею кушать за один стол и делают все тому подобное, в результате чего жертва оказывается также в одиночестве и изоляции. Ну а руководство предприятия может начать мобба своего под­чиненного только лишь потому, что не хочет, чтобы этот человек продолжал работать на нем, и таким образом пытается заставить его уволиться.
   Жертвой моббнинга могут оказаться человеческие инди­виды, отличающиеся от общей массы либо внешним видом (прической, одеждой и т.д.), либо слишком добрые, стеснительные и неумеющие постоять за себя люди, а еще, я думаю, что зависть играет также большую роль в выборе жертвы и на работе – по крайней мере в Швеции – лучше поменьше рассказывать о своей частной жизни... А теперь задумайся, мой читатель: все ли хорошо у тебя в отношениях с коллегами и руководством на работе? На­деюсь, что никто тебя ни моббар, но в шведском обществе такие ситуации появляются часто то тут, то там.
   «И профсоюз в России функционировал по-другому», – продолжала свои мысли наша героиня. В их издательстве он оказывал не только материальную помощь нуж­даю­щимся в отдельных ситуациях, но и оплачивал турис­тические, в санатории и места отдыха путевки своим чле­нам и их детям, а также билеты на детские представления, новогодние подарки детям и карточки в бассейн всем желающим. У них даже была возможность получить пу­тевки в летний детский пионерский лагерь на берегу Черного моря. Анна-Татьяна помнила, как старшая дочь Ольга любила туда ездить, она всегда приезжала назад домой загорелая, поправившаяся и в прекрасном наст­роении.
   «Какая жизнь теперь в России?..», – опять задала Анна-Татьяна сама себе вопрос. «Ольга постоянно говорит, что им с внучкой там нравится и они не хотят эмигрировать в другую страну. Может быть сама я поторопилась с пере­ездом в Швецию, надо было остаться в России, переждать временные трудности и постараться влиться в это новое русское общество?..», – Анна-Татьяна часто задумывалась об этом. Она ни разу не была в России после их переезда в Швецию и совсем не знала это новое русское общество, ты можешь спросить, читатель: «Почему?». Да потому что страх после пережитых ею событий в начале девяностых годов все еще жил где-то глубоко в ее сердце. Она боялась ехать туда, боялась, что стоит ей только ступить на рус­скую землю и что-нибудь случится с нею плохое, хотя знала, что все ее знакомые русские люди, живущие в Швеции, постоянно посещают Россию и ничего нега­тивного с ними там не случается. Но пойми и не суди мою героиню, читатель, ведь все люди – разные.
   Анна-Татьяна развелась со своим русским мужем после десяти лет совместной жизни и стала жить одна с до­черьми в маленькой двухкомнатной квартире в Москве. Старшая дочь Ольга училась тогда в экономической гим­назии. Она всегда была умной, способной, трудолюбивой и целеустремленной девочкой с высокими отметками в школе, рано определившейся в выборе профессии. Ни­каких проблем с ней у матери никогда не было. Ольга любила математику, считать и хотела выучиться на эко­номиста.
    Младшая дочь Диана была всегда очень музыкальной: любила слушать музыку и петь песни, поэтому начала с шести лет ходить в детскую музыкальную школу – учиться играть на пианино, а также петь в хоре и па­раллельно – учиться в первом классе в обычной школе. Она была очень способной девочкой и быстро начала играть сложную классическую музыку с высоким тех­ни­ческим уровнем и чувством – по словам ее педагога по фортепьяно в Москве. В их московской квартире стояло черное старое пианино, но несмотря на это звучалo оно чисто и красиво и Анне-Татьяне нравилось слушать, когда ее Диана играла на нем. Она часто думала с сожалением о том, что сама не умеет играть на каком-нибудь инстру­менте, потому что любила музыку самых разных жанров: классическую и популярную, оперную и балетную. Душа нашей героини, ее сердце и чувства реагировали сильно на волшебные звуки музыки: ей хотелось танцевать под вальсы Шопена, плакать под «Патетическую сонату» Бет­ховена и петь знаменитую арию о любви из оперы Бизе «Кармен».
   Как работающей матери-одиночке с двумя детьми Анне-Тать­яне было нелегко справляться со всеми домашними де­лами, но старшая дочь Ольга была хорошей помощницей во всех делах, за что мать была ей очень благодарна. Она успевала все: хорошо учиться в гимназии, помогать по дому и с Дианой, а также встречаться со множеством друзей.
    Но, читатель, мой рассказ – это рассказ о судьбе обыч­ной жещины, имевшей паспорт гражданки Союза Совет­ских Социалистических республик, культурной и обра­зованной, подобных ей было множество в том прежнем социалистическом обществе. Это история не всей ее жиз­ни, а того периода, который начался, когда была в России «перестройка», которая после неудавшегося полити­чес­кого переворота перешла в президентское правление Бо­риса Ельцина, и который продолжился в новой стране – Швеции, где ей также пришлось столкнуться с трудностями.
   Во время «перестройки» социалистическая система и весь Союз Советских Социалистических республик посте­пенно разрушились. На смену им стала медленно прихо­дить новая жизнь, новые отношения в политической и эко­номической жизни страны. «Перестройка», претво­ряв­шаяся под руководством Михаила Горбачева, означала эконо­­мические реформы: вместо плановой экономики в жизнь внедрялись рыночные отношения, когда предприя­тия должны были стать самостоятельными, перейти на самоокупаемость и работники должны получать зарплату в зависимости от своего труда и вклада. В жизнь начала претворяться также «гласность» – демократизация жизни советского общества, когда народ начал принимать все более активное участие в принятии решений, в обсуж­дении насущных проблем. «Гласность» открыла общест­венный дебат, где сталинские и даже ленинские корни советского общества пересматривались и критиковались. Горбачев старался пробудить интерес у капита­лис­ти­чес­ких стран к реформам в стране Советов и надеялся на их технологическую и экономическую помощь. Но преоб­разования в стране дали неожидаемый им результат. Эко­номические реформы привели через несколько лет к большой нехватке продуктов питания и тяжелой инфляции в стране.
   Все это имело еще и другие последствия – в нерусских республиках начали пробуждаться и нарастать нацио­нальные движения граждан, недовольных своим экономи­ческим, социальным и политическим положением; нача­лись этнические конфликты и советские республики стали заявлять о своих правах на самоопределение.
   Недовольство политикой Горбачева росло и в государст­венном аппарате, что привело, как ты знаешь, читатель, к неудачной попытке переворота в августе 1991, когда во время отпуска в Крыму Горбачев, его жена и их внучка были совершенно изолированы от всего мира в течении трех дней, когда раздавались выстрелы в Белом доме в Москве, а на улицах этого города стояли танки. Анна-Татьяна помнила до сих пор облетевшие весь мир фото в газетах, где был сфотографирован Борис Ельцин, сто­явший на танке около Белого дома. Он был во главе на­родного противостояния против консервативных сил, пы­тавшихся в тот момент захватить власть в стране. С этих дней Борис Ельцин был политическим руководителем стра­­ны, его избрал народ своим президентом, ему доверил свою судьбу, а в декабре 1991 распался весь Советский Союз, взамен ему образовались пятнадцать независимых государств.
   Хочу заметить здесь, мой дорогой читатель, что мое повествование – это не политические рассуждения. Такая обстановка была в стране в то время, я описываю ее лишь потому, чтобы ты правильнее понял, в какой ситуации оказались люди. Не для всех, но для очень многих обыч­ных людей их экономическое положение было крити­ческим или на грани катострофы в то время.
    Все надеялись на лучшее, но государственные пред­приятия продолжали не справляться со своей экономикой и начали закрываться, а на смену им, «как грибы после дождя», стали «расти» частные предприятия и, наконец, началось расслоение общества на классы богатых, бедных и среднее сословие. Появилось большое количество бо­гатых и множество безработных и не было в стране тогда А-кассы и социального пособия, как в Швеции; не знаю, читатель, может быть сейчас они есть в России. Тебе, нaвернo­, будет интересно узнать поподробнее, как дейст­вуют А-касса и социальное пособие в шведском обществе – обещаю рассказать, но не сейчас, а немного позднее.
    Да, мой рассказ не о той политической и экономической перемене в «стране Советов» в конце восьмидесятых и начале девяностых годов двадцатого века, а о женщине, чья судьба круто повернулась с «перестройкой», потому что согласись, читатель, что наша жизнь зависит от об­щест­ва, в котором мы живем, и определяется и направ­ляется законами и порядками, действующими в этом обществе. Прежняя общественная система в России разру­шилась, новая еще не действовала в полную силу, а стра­дали-то от этого кто? Как всегда и как везде – «обычные», «простые» люди! Появилось много новых, непривычных для граждан социалистического общества трудностей в жиз­ни: кто-то упал на дно нового общества и увяз там на­долго в нищете, кто-то сумел быстро перестроиться и при­способиться к новым условиям жизни в стране и легко перешагнуть через трудности, а другие видели выход в одном: эмигрировать и попытать счастья на чужбине. Такой путь выбрала моя героиня Анна-Татьяна, и не одна она, а также много-много других людей – но об этом поговорим потом, мой дорогой читатель...
   ... «Мерседес» продолжал плавно ехать в сторону Стокгольма и перед глазами Анны-Татьяны стали проплывать эпизоды и картины из ее жизни в Москве и давай договоримся, читатель, что с этого момента я начну называть нашу героиню только ее русским именем, так, как ее звали в России – Татьяна...
    Итак, экономические реформы привели к большой нехватке продуктов питания и это положение все больше ухудшалось. В прессе писали и говорили о совершенно пустых прилавках в магазинах на периферии, иногда показывали по телевизору закрывшиеся фабрики и заводы и людей, которые, чтобы прокормить себя и своих детей, стояли целыми днями у разных водоемов в надежде пой­мать на удочку рыбу; многие начали сажать картошку, капусту и морковь на пустующих участках земли; те, кто жил близко от леса, мастерили сами капканы, надеясь пой­мать на них в лесу какую-нибудь дичь. Надо было вы­жить и люди надеялись не на руководство страны, а толь­ко на себя. К тому же в газетах начали появляться заметки о том, что на тех государственных предприятиях, которые все еще функционировали, зарплата выплачивалась работ­никам с большим опозданием. Впечатление создавалось такое, что вся страна стоит на грани огромной эко­но­мической катастрофы и на душе у многих было тре­вожно.
   Однажды Татьяна с дочерью Дианой пришли на урок в музыкальную школу. Татьяна осталась ждать дочь в коридоре и от «нечего делать» разговорилась с одной зна­комой женщиной.
  – Ты знаешь, – сказала та, – одна моя приятельница переписывается с несколькими американцами, они при­сылают ей фотографии о себе, своих городах, описывают свою жизнь и интересуются жизнью в России теперь, во времена «перестройки».
  – Как она нашла их? – удивленно спросила Татьяна.
  – Она увидела объявление с адресом в газете, послала по этому адресу свое фото и получила много писем из Аме­рики, – ответила женщина, – а один американец даже при­езжал в Москву и она с ним встречалась.
    Татьяна удивленно приподняла брови. С приходом «пе­рестройки», а потом Ельцина к власти границы «страны Советов» открылись и то, что было невозможным раньше стало возможным сейчас; связи с капиталистическими стра­нами стали постепенно налаживаться разными путями, в том числе и через множество различных частных русско-иностранных брачных бюро, которые предпри­им­чивые люди начали открывать в большом количестве в бывшем Союзе. В газетах появлялось много объявлений подобного типа: «Хочешь выйти замуж за иностранца? Напиши коротко о себе и отправь вместе со своим фото по адресу...». Татьяна часто читала такие объявления в га­зетах и никогда не воспринимала их серьезно, но после разговора с женщиной в музыкальной школе начала вни­мательно присматриваться к ним и отправила свое фото заграницу по двум адресам – в США и Швецию, и по одному адресу в Москве.

   «А почему бы и нет, ведь другие посылают?! Очень интересно, что из всего этого получится. Не думаю, что можно выйти замуж за иностранца таким образом, но бы­ло бы замечательно начать переписываться, завести дру­зей за границей и таким образом, может быть, посетить разные капиталистические страны – эти загадочные страны, недо­сягаемые раньше для обычного человека при комму­нис­тическом режиме... Я должна начать учить английский язык», – рассуждала она.
   Татьяна помнила только основы французского языка, его она учила в средней школе, а потом в институте, и, к сожалению, забыла позже, потому что ей никогда не приш­лось где-нибудь использовать французский. Теперь она начала учить по самоучителю с нуля английский язык, посвящая этому все свое свободное время, это было не­легко делать ей в сорок лет, но она всегда была целе­устремленной и упорной женщиной и терпеливо зубрила азы английского. С особым интересом открывала она свой почтовый ящик каждый день, но дни шли и никакие пись­ма из-за границы в нем не появлялись. «Можно ли верить всем этим объявлениям?» – думалось ей.
    И вдруг примерно через два месяца стали приходить письма из разных стран, наверное, точнее будет сказать, что письма «посыпались» в огромном количестве из США, Англии, Канады, Германии, Бельгии, Швеции и многих других стран. Татьяна открывала почтовый ящик и не ве­рила своим глазам – каждый день там лежало множество писем от одиноких мужчин на английском языке, только успевай читать, переводить со словарем и отвечать по-анг­лийски, но обе ее дочери учили английский язык в школе и помогали матери с переводами. Им было также инте­ресно читать письма из разных стран, где люди описывали свою страну, жизнь и слали фото не только со своей внеш­ностью, но и с видом своего жилья, города. Все они писа­ли, что всегда симпатизировали России, русским людям; считали, что русские люди – добрые, отзывчивые и очень способные, и богатая русская культура подарила миру множество всемирно известных писателей, компо­зиторов, художников и т.д. А русских женщин, к тому же, они считали не только красивыми, заботливыми, но и хоро­шими хозяйками в доме.
   Иностранцы писали, что русские люди – прекрасные люди, просто им всегда не везло с руководством страны, но теперь в России идет процесс демократизации и они ду­мают, что жизнь в стране будет изменяться в лучшую сто­рону. Посетить Москву и, конечно же, увидеть Татьяну планировали иностранцы, потому что считали ее красивой женщиной.
    Думаю, читатель, что тебе не надо много описывать, как Татьяну радовали эти письма. Она нашла таким образом множество друзей в разных странах, как ей казалось, и письма летели и летели туда и оттуда. Только несколько писем неприятно удивили нашу героиню, они были из США и Швеции. Один мужчина из США прислал свое фото в голом виде с ... в стоячем положении и написал, что она выглядит «очень секси» на фото в одном аме­ри­канс­ком журнале, где он купил ее адрес.
   А также были ею получены два письма из Швеции с подобными фото, с той лишь разницей, что мужчины на­пи­сали о том, что ее фото они увидели в шведском «жур­нале для мужчин», считают ее «необыкновенно секси» и каждый день что-то делают, глядя на ее портрет. Письма были написаны на английском языке, Татьяна пыталась найти непонятное английское слово в словаре, но его там не было и ей оставалось только предполагать и дога­ды­ваться, что может делать каждый день одинокий мужчина, глядя на фото с «секси»-женщиной. Как ты думаешь, мой читатель, что он может делать?
   В одном из этих писем лежала выр­ванная из журнала двойная страница, на одной стороне ее Татьяна увидела напечатанное крупным планом свое лицо, под которым было что-то написано по-шведски и ее адрес в Москве. Она перевернула страницу и ужаснулась: на обратной стороне были помещены фотографии почти го­лой моло­денькой, сильно намазанной различной кос­ме­тикой, улы­бающейся девушки с пальцем во рту в двух по­ложениях – она лежала на спине и стояла на корачках с раздвинутыми ногами, сам понимаешь, читатель, что она показывала всем здесь. Вся ее одежда состояла из черного корсета с подтяжками, на которых держались такого же цвета чулки в сеточку, а на ногах она имела лакированные черного цвета сапоги на очень высоких каблуках.
   «Да уж, каким это образом я оказалась в журнале для мужчин?! – удивлялась Татьяна тогда. – Ведь я посылала фото только по адресам с названиями «выйти замуж» и мое фото – самое обычное: крупным планом голова, шея и виднеется часть красивой белой блузки». Татьяна пом­нила, как она тут же с раздражением разрывала на мелкие кусочки все подобные журнальные страницы, фото, пись­ма и выбрасывала их, чтобы они не попались на глаза ее дочерям.
    Самые интересные письма от иностранцев и фото она брала с собой на работу в редакцию, где ее коллеги также с интересом прочитывали их. Все сходились во мнении, что с «перестройкой» и затем с президентской властью Ельцина жизнь в России круто изменилась, у людей поя­вились новые возможности устроить свою жизнь, посетить капиталистические страны и пригласить к себе в гости иностранцев, которых повлялось все больше на улицах Москвы. Она и все другие сотрудники редакции, конечно же, надеялись тогда, что события в их любимой стране начнут развиваться только в положительную сторону.
   Но постепенно сильная нехватка элементарных продук­тов стала ощущаться и в таких крупных городах как Моск­ва и Санкт-Петербург. Московские магазины, куда люди приезжали раньше при коммунистическом режиме, чтобы закупить в больших количествах мясо, колбасу и сли­вочное масло, постепенно все больше и больше стано­вились пустыми. Время от времени пропадали всякого ви­да крупа, соль, сахар. Особенно пусто стало в магазинах после неудавшегося переворота в августе 1991. Ходили слухи, что коммунисты, используя свои связи и своих верных людей, которых они имели во всех сферах жизни страны, хотят задушить людей голодом, вызвать не­до­воль­ство у граждан и таким образом веруть себе власть.
    Моск­вичи говорили между собой, да и в крупных газетах писали, что вокруг многомиллионных городов Москвы и Санкт-Петербурга коммунисты специально организовывают блокадные кольца: вооруженные люди останав­ли­вают машины с продуктами на подступах к этим городам и заставляют водителей выбрасывать и зарывать еду в лесу; то тут, то там люди находили в подмосковном лесу сва­ленные на землю горы колбасы, сосисек и туши мяса. Зарплата в Москве стала выплачиваться людям с большим опозданием и подозревался в этом также саботаж со стороны коммунистов, которые хотели довести страну до настоящего хаоса.
    Было ли это все правдой или нет Татьяна так никогда и не узнала, но правдой было то, поверь мне, мой дорогой читатель, что происходило с ней: зарплата им их изда­тельством стала выплачиваться на две-три недели позже и главный бухгалтер рассказывала, что банковские работ­ники каждый день отвечают ей, что «сегодня денег в банке нет». Каждый день сотрудники жаловались друг другу на то, что не могут купить в магазинах самые необходимые продукты питания: мясо, масло, молоко, сыр, яйца, творог; как они ни зайдут в продовольственные магазины – там пусто, если есть что-то, то надо долго стоять в длиннющих очередях без всякой гарантии на то, что тебе вообще что-нибудь достанется. Все сотрудники были вынуждены пе­ри­одически бегать в рабочее время в ближайшие к ре­дакции продовольственные магазины в надежде купить еду, но ситуация в них была такая же, как и везде – про­дукты привозились в маленьких количествах и мгно­венно раскупались. Да, Москва – огромный много­мил­лионый город, прокормить его было трудно, как и всю Рос­сию, в то время и в той экономической ситуации в стране.
    Большое количество людей тогда чувствовалo беспо­койство и неуверенность в будущем и может быть даже панику. Народ помнил богатую многострадальную ис­торию своей родины России, вторую мировую войну, разруху в стране и голод, начавшийся после войны.
    Тать­янина мама рассказывала, как в ее деревне в то тяжелое время им приходилось есть, чтобы не умереть с голода, лепешки из муки, перемешанной с травой лебедой; как они варили ремни из натуральной кожи и пытались есть их и как многие из них опухали от голода, а не­которые люди не выдерживали и умирали. Страшное это было после­военное время!
    И тогда в 1991 году много жителей Моск­вы на всякий случай хотели подготовиться к самому худшему и сделать запасы продуктов. Слeдствием этого было то, что как только в магазинах появлялась крупа (рис, пшено, манка, гречка и т.д.), макаронные изделия, сухое молоко, то мгновенно выстраивались огромные оче­реди, все это раскупалось москвичами в больших коли­чествах и быстро, а чтобы купить молоко, кефир и, если повезет, сливочное масло и сыр, люди вынуждены были приходить к магазину задолго до его открытия, занимать очередь и ждать на улице, чтобы войти первыми в магазин.
    Татьяна делала так же, как и многие другие: пыталась закупить в запас крупу и макароны так, чтобы все полки на кухне в ее квартире забить этим добром, ведь впереди предстояло пережить суровую русскую зиму – зиму 1991 – 1992. Когда она могла, то ходила рано утром к открытию магазина, чтобы купить молочные продукты и яйца, если машина привезет их в магазин. Ольга, старшая дочь, учи­лась тогда на последнем курсе в гимназии и всегда по­могала матери доставать продукты: тоже ходила по утрам к открытию магазина и терпеливо стояла в очередях.
    Что еще помнила Татьяна? Помнила, что ее брат Виктор иногда помогал ей. Он был женат и мать его жены Лены бы­ла тогда директором одного продовольственного мага­зина в Москве. Она оставляла продукты для своих родст­венников, когда могла, и Виктор время от времени приво­зил Татьяне домой мясо, курицу и яйца, но были и такие дни, когда она открывала свой холодильник с ужасом – там было пусто.
    В один такой невеселый день Татьяна, плача в телефон­ную трубку, позвонила брату:
  – Виктор, у нас дома холодильник совсем пустой, все продукты кончились и есть нечего, нет ли у вас какой-нибудь лишней еды?
  – У нас сейчас лишних продуктов нет, но мы позвоним Лениной маме, может быть она поможет тебе чем-нибудь, – сказал ее брат.
   Через несколько часов Виктор перезвонил Татьяне:
  – Ленина мама сказала, что ты можешь приехать к ней в магазин к закрытию – восьми часам вечера. Зайди за магазин во двор, там ты увидишь большую железную дверь, постучи в эту дверь и скажи, что ты моя сестра, тебе разрешили прийти и тебя здесь ждут.
    Вот так, мой дорогой читатель, это происходило с Татьяной, прямо как в шпионском романе: пароль – ответ. Она так и сделала: приехала в магазин к его закрытию, но на улице было совсем темно, моросил дождь, а до восьми часов оставалось около десяти минут и Татьяна решила зайти в магазин. Там было также пусто, как и во всех других московских магазинах, на полках стояли только бутылки с какими-то минеральными водами, уксусом и лежали пакетики с приправой – лавровым листом. Затем она пошла во двор магазина, постучала несколько раз в железную дверь. Через некоторое время дверь приотк­ры­лась, в щелочку показалось настороженное лицо муж­чины, молча и вопросительно смотрел он на нашу ге­роиню. Татьяна сказала ему так, как научил ее брат Виктор, и мужчина впустил ее во внутрь.
    Помещение внутри оказалось складом магазина и она от неожиданности и изумления просто потеряла дар речи: полки и столы там были прямо завалены самыми разно­образными продуктами, включая множество различных видов крупы, сухой колбасы, сыра, растительного масла, соли и сахара. Татьяна сразу узнала Ленину маму – ди­ректора этого магазина, высокую женщину средних лет, деловую и энергичную; сейчас она озабоченно ходила между полками с продуктами в сопровождении двух муж­чин и тихо о чем-то переговаривалась с ними.
    Увидев Татьяну, Ленинa мамa быстро подошла к ней, но не уз­нала посетительницу:
  – Ты от кого, кто тебя прислал? – спросила она и в ее голосе слышалось что-то среднее между превосходством и пренебрежением.
    Татьяна повторила, что она сестра Виктора, после этого Ленина мама холодно спросила, какие продукты хочет Татьяна получить.
   – Какое-нибудь мясо, сыр, колбасу и сливочное масло, если можно, – с волнением в голосе ответила наша ге­роиня.
     Ленина мама начала открывать огромные холодильники и Татьяна получила две курицы, целый круг российского сыра и большие куски ветчины и сливочного масла. С благодарностью протянула она деньги Лениной маме, но та сказала сурово:
  – Мне ничего не надо, иди домой, у меня сейчас много других дел, которые я должна сделать.
    Счастливая вышла наша героиня на темную улицу, но она была умна и образована, поэтому следующие раз­мышления заняли ее голову по дороге домой: «Каким это образом может так оказаться, что все магазины стоят пус­тыми, а у них на складе полки ломятся от обилия про­дук­тов? Получается, что кто-то в это время не может купить молока своим детям, а кто-то продолжает есть до­рогую колбасу и ветчину. Может быть правда скры­вается за всеми этими слухами и нехватка продуктов объясняется саботажем?»...
    Еще ей запомнилось, что много людей, замученных не­разберихой и экономическими проблемами, стали пы­таться выехать из России. Народ терял веру в улучшение своей жизни, боялся еще большего хаоса в стране и как следствие этого возникали длинные очереди в посольства некоторых западных стран, особенно в американское и германское. Однажды, в отчаянии, сделала это и Татьяна: заполнила бланкету и отдала в американское посольство, где просила разрешение на жительство в США для себя и своих двух дочерей, но ответ оттуда она так никогда и не получила. Что же было делать, оставалось только про­должать бороться за выживание в России и надеяться на лучшее.
    Затем в центральных газетах стали писать и по те­левизору говорить, что западные капиталистические стра­ны, чтобы поддержать начатые экономические реформы в России и дальнейшее развитие демократизации русского общества решили оказать в ближайшее время большую экономическую помощь ей, в том числе и поставками раз­личных продуктов питания. Жилищно-эксплуа­та­ци­онные конторы (ЖЭК) стали обходить жителей своих домов и составлять списки особенно нуждающихся в по­мощи жи­телей – пенсионеров, матерей-одиночек и безработных. Татьяна, как мать, одна воспитывающая двух детей, была внесена в эти списки.
    А письма из разных стран продолжали приходить по ее адресу. Иностранцы интересовались, как дела у Татьяны, может ли она достать еду и не голодают ли они, ведь по телевизору в их странах показывают пустые русские ма­газины. Она начала писать всем, что устала от всех неурядиц на родине и хотела бы найти работу в другой стране, не могли бы они помочь ей в этом, – спрашивала Татьяна в письмах и с надеждой начала ждать ответы.
    В один прекрасный день Татьяна получила ответ на свое письмо, которое она отправила по одному из адресов «выйти замуж» в Москве; оказалось, что это было русско-американское предприятие, которое устраивало встречи русских женщин с американцами, приезжавшими как туристы, чтобы посмотреть на Москву, и если женщине повезет и она понравится кому-то из иностранцев, то по­являлся шанс действительно выйти замуж за американца – так было написано в их брошюре. В своем письме-ответе они приглашали Татьяну на встречу с группой амери­канцев, приезжавших в Москву через две недели.
  – Да уж, тут есть чему удивляться, во времена ком­мунистов такое было невозможно, а теперь – пожалуйста! – обсуждали все в редакции рассказанную Татьяной но­вость.
    В назначенный день наша героиня пошла по указанному в письме адресу с чувством большого любопытства. Впер­вые в жизни она должна была побывать на встрече с груп­пой американцев и ей было интересно, сумеет ли она объясниться с ними по-английски, что они в сущности за люди, эти загадочные американцы, а также было лю­бо­пытно посмотреть, каким образом организуются эти встречи.
   Место, где присходила встреча, было самым обычным – это были две большие пустые комнаты, в которых стояли только стулья вдоль стен, никаких украшений, а в том числе цветов и гардин на окнах, не было. Было голо и неуютно вокруг, за одним столом с букетом цветов в вазе сидел слегка полноватый, приятного вида и средних лет американец. Он посматривал вокруг с доброже­ла­тель­ностью и интересом, иногда к нему подходили люди и чувствовалось, что он дает им разные указания.
    До сир пор, хотя прошло уже довольно много лет, Тать­яна помнила подробности той встречи и вечера того дня. На стульях вперемешку сидели американцы и много рус­ских женщин, многие американцы ходили от женщины к женщине и задавали самые разнообразные вопросы. Как оказалось, к каждому иностранцу была прикреплена лич­ная переводчица, потому что многие русские женщины не могли хорошо говорить по-английски, так что проблем в понимании друг друга ни у кого не возникло. Через не­сколько минут и к Татьяне подсело два американца, они задали ей несколько вопросов о ее жизни, а потом пошли к другим женщинам, а к нашей героине подошла пере­вод­чица, протянула ей пригласительную карточку и ска­зала, что Ролли (и она кивнула в сторону приятного амери­канца) приглашает ее и еще несколько русских жен­щин по­ужинать сегодня вечером вместе с американцами в одном ресторане (адрес его был указан на карточке), на что Татьяна тут же дала свое согласие. Наша героиня оглянулась на Ролли, но он был занят беседой с одной из переводчиц.
  – А кто он, этот Ролли? – с интересом спросила она.
  – Он наш компаньон и владелец фирмы с американской стороны, – ответила переводчица Лида – женщина средних лет, выглядевшая гораздо моложе благодаря стройной, под­тянутой фигуре и светившимся задором карим глазам.
  – Ролли сам женат на вон той русской женщине Марине, – и она показала на миловидную светловолосую женщи­ну, одетую просто по сравнению с другими наряженными по случаю встречи с американцами русскими женщинами, – и очень доволен этим. Теперь Марина помогает ему и работает также в этой фирме.
   Так продолжалось около двух часов, потом все стали расходиться, ничего интересного больше не случилось и Татьяна была немного разочарована этой встречей – она ожидала от нее большего.

    Наша героиня и еще группа русских женщин отпра­вились в ресторан, который находился поблизости, вскоре там стали собираться и американцы со своими пере­вод­чицами. Ответственные за обед посадили русских жен­щин в перемешку с иностранцами для завязывания беседы, поз­волявшей всем лучше познакомиться друг с другом. Го­во­рили обо всем: о жизни в Москве и Америке, о работе друг друга, о впечатлениях о Москве, музеях и Большом театре, где американцы успели побывать на пред­став­лении.
    Переводчицы объяснили тогда во время ужина, что Рол­ли приглашает на такие обеды только тех русских жен­щин, которых считает симпатичными и приятными и у которых, по его мнению, есть шанс понравиться какому-нибудь американцу. «Два месяца назад две русские жен­щины нашли себе таким образом женихов и сейчас ждут визы в США», – добавили они.
  «Так значит это правда, – удивилась про себя Татьяна, – правда, что таким образом можно выйти замуж за аме­риканца!»
    Сейчас, по пути в Стокгольм, ей почему-то вспомнилось и то, что во время ужина в том ресторане все русские женщины стали говорить, что в магазинах про­дукты не достать, а здесь в этом ресторане на столах было полно дорогой и вкусной еды: на больших продолговатых та­релках красиво лежали красная и белая рыба, яйца с на­чинкой из черной и красной икры, дорогая колбаса самых разных сортов и всевозможные салаты из свежих овощей и крабов. Голодными глазами смотрели русские женщины на все эти богатства, но есть старались не спеша и держали себя с чувством достоинства. На горячее всем подали ог­ромные куски говяжьего мяса с черносливом в соусе, а на десерт – взбитые сливки с клубникой и мороженым. В голове крутились те же самые мысли: «А ведь на улице стоит зима, где же они взяли свежие овощи и клубнику; несправедливо – кто-почти голодает сейчас, а другие про­должают есть дефицитные продукты», – думалось ей. А еще она вспомнила тогда о своих двух дочерях: вот бы им дать покушать такой вкусной еды! Но американского жениха Татьяне не посчастливилось найти тогда.
    Она продолжала получать письма от мужчин из-за границы. Все иностранцы выражали ей и всему мно­гост­радальному русскому народу сочувствие в сложив­шейся ситуации, они хотели бы помочь Татьяне найти работу в их странах, но это очень трудно сделать – писали они. Много американцев писали к тому же, что шлют ей в письме десять или двадцать долларов, надеются, что она получит деньги и сможет на них купить еду себе и детям. Но никаких денег в письмах Татьяна не находила. Она уже давно заметила, что некоторые письма приходили к ней вскрытыми и опять аккуратно заклеенными, по-видимому, деньги из конвертов вынимались где-то по пути к ней. «Нет, – отвечала она американцам, – денег в письме не было, конверт был кем-то вскрыт» и тогда многие из них стали присылать деньги через банк. «Да, так это бы­ло», – вспоминалось ей.
    День шел за днем между тем, но положение с про­дуктами особенно не изменялось. Разница была лишь в том, что иногда писали и говорили, что в Россию начала в больших количествах поступать продуктовая помощь из западных стран, но к сожалению, часть ее попадала к «предприимчивым» людям, которые за высокие цены про­давали продукты на «черном рынке» и наживали на этом большие деньги. Власти обещали населению страны на­ладить строгий контроль за поступлением западной по­мощи и дальнейшей судьбой этих продуктов в России.
   Вспомнилось Татьяне также, как однажды ей позвонили из ЖЭКа и пригласили прийти и получить бесплатно по­сылку с продуктами, по их словам помощь российскому населению из ФРГ, которую она получает как нуж­даю­щаяся мать-одиночка. Посылка была большая, они с Диа­ной открыли ее и увидели много вкусных вещей: там были две банки с ветчиной, маленькие батоны сухой колбасы-салями, разные макаронные изделия, пакеты сухого моло­ка, детской каши и какао, и даже шоколад. Диана смотрела на все это радостными глазами, хлопала в ладоши и вскри­кивала: «Ой, как здорово!», а Татьяна вдруг расплакалась. Конечно же, она была рада всем этим продуктам, но к радости примешивались и грустные чувства и мысли: «Ну кто мог предполагать, что эко­номическое положение в Рос­сии ухудшится до такого ужасного уровня, что неко­торые люди оказались почти на грани голода», – думала она в слезах.

    Постепенно властям удалось наладить контроль за по­ступавшей западной продовольственной помощью, и в магазинах стали все чаще и чаще продавать продукты с иностранными штемпелями, а на улицах Москвы стали по­яв­ляться огромные бочки на колесах с разливным молоком и машины с куриными яйцами из подмосковных совхозов: только подходи и покупай, и к весне 1992 продукты мед­ленно стали появляться в магазинах, хотя их все еще не хватало в достаточном количестве на всех.
    Но тогда пришла другая большая беда. Татьяна поежи­лась и сжалась при дальнейших воспоминаниях, хотя в машине было не прохладно, а скорее душно. Как следст­вие всех этих экономических неурядиц оказалось, что их издательство вынуждено реорганизовываться, что­бы съэко­­но­мить деньги, а для этого надо было уменьшить штаты и сократить большое количество сотрудников. В издательстве чувствовалось беспокойство и подав­лен­ность, все думали и гадали: сколько человек должны будут уйти с работы и кто именно будут этими жертвами.
    В один «черный день» руководство издательства озна­комило их со списком сокращаемых людей и в нем была фамилия нашей, читатель, героини – Татьяны. Сам прек­расно понимаешь, читатель, какая это была большая тра­гедия для этих сотрудников. Татьяна проработала здесь двадцать четыре года, а некоторые их них – еще больше и вот теперь все они оказались безработными, как и мнoгие другие в то время в России. Все, что могло дать им на­последок издательство – это трехмесячная зарплата каж­дому из них, а дальше надо было становиться на учет в только что начавшие создаваться и открываться Бюро по трудоустройству и искать работу самому.
    Так судьба развела их в разные стороны, каждый из них пошел своим путем по жизни и они не могли больше ничем помочь друг другу. В огромной многомиллионной Московской области бывшие сотрудники издательства пер­­вое время перезванивались, но постепенно потеряли связи друг с другом. Начался новый этап – борьба за вы­живание в условиях, когда другую работу было очень трудно найти.
    Но для некоторых из них это было большой трагедией еще и потому, что они были матерями-одиночками, вос­питывающими своих детей без мужей, такой была, на­пример, она, Татьяна. «Как жить дальше, где взять деньги на еду, одежду, чем платить за квартиру?» – такие мысли целиком владели ею тогда. Старшая дочь Ольга в то время еще не закончила гимназию, ей было во­семнадцать лет; Диане исполнилось восемь, а Татьяне – сорок лет к тому времени. Нашей героине было страшно перед ожидавшим их неопределенным будущим без по­стоянной работы, потому что как я уже писала выше, в России не было тогда такой прекрасно организованной сис­темы с А-кассой и социального пособия, какие име­ются в Швеции.
    Татьяна вспомнила сейчас те тяжелые часы и минуты последнего их рабочего дня, их прощание друг с другом; потом она пришла домой, расплакалась и в рыданиях по­вторяла: «Боже, научи, подскажи, что я должна делать сейчас! Дай сил выстоять перед новыми испытаниями, дай сил бороться и жить дальше ради моих дочерей, ради Дианы – ведь она маленькая и очень нуждается во мне!» Татьяна редко ходила в церковь, но в глубине души ве­рила, что есть какие-то силы на небе, которые видят все, что прoисходит на земле. К ним взывала она тогда и их просила о помощи. Не знаю, мой читатель, может быть они помогли тогда нашей героине взять себя в руки, за­думаться и попробывать найти выходы из создавшегося положения, а может быть сила ее воли. «Нет, прекрати плакать, – сказала она сама себе, – ты – сильная духом женщина, ты найдешь выход из положения и справишься с трудной ситуацией!» и она успокоилась тогда в доста­точной мере, чтобы начать трезво думать и рассуждать.
    На другое утро первым делом наша героиня пошла ста­новиться на учет в Бюро по трудоустройству, а потом по­ехала на один московский вокзал, где частное предпри­ятие искало москвичей, желающих сдавать свои комнаты лю­дям, приезжавшим в Москву на некоторое время. «Русская пословица говорит: слезами горю не по­можешь. Надо дейст­вовать, бороться. Жизнь еще не закончилась, жизнь продолжается...» – говорила она тогда сама себе...
  ... Вдруг Татьяна вздрогнула и очнулась от своих вос­поминаний, потому что Рогер внезапно резко затормозил.
   – Почти наехал на лисицу! – воскликнул он. – Она неoжидaнно выскочила на дорогу с правой стороны.
    Анна (я называю так Татьяну, потому что как ты уже знаешь, мой читатель, Рогер зовет нашу героиню таким именем) оглянулась вокруг. Они ехали через густой лес по узкой дороге, извивавшейся то направо, то налево и во­дитель здесь должен быть очень внимательным и осто­рожным из-за плохой видимости: может быть за сле­дую­щим поворотом скрывается еще какой-нибудь зверь.
   – Анна, ты молчишь всю дорогу, задремала может быть? – добавил Рогер.
   – Нет, любимый, просто моя голова наполнилась раз­ны­ми воспоминаниями, ведь дорога до Стокгольма длинная.
    Да, до Стокгольма оставалось немногим меньше трех часов езды и Анна-Татьяна поневоле опять углубилась в свои мысли. Она продолжала вспоминать дальше события, происшедшие с ней в то время, некоторые подробности жизни того времени стерлись из памяти, но главные мо­менты все еще жили в ее сердце...
  … И так, Татьяна начала интенсивно искать работу по объявлениям, через знакомых и даже лично посещала различные конторы и предприятия, но везде она получала ответ, что им никто ни требуется. Много времени занимал также поиск и покупка продуктов, стояние в очередях в магазинах; приходилось бегать из одного магазина в другой, так как все быстро раскупалось.
    Надо было выжить каким-то образом и Татьяна заклю­чила договор с той самой вокзальной частной фирмой, по которому в одной ее комнате стали жить люди, приез­жавшие в Москву на недолгий срок. Это были разных воз­растов женщины или семьи с детьми, только мужчин она не брала к себе – боялась. Татьянина московская квартира была маленькой – всего две небольшие комнаты, да и впускать к себе домой незнакомых людей было опасно: никто не знал, что они из себя представляли. Но другого выхода наша героиня в тот момент не нашла, а деньги требовались. Она попросила брата Виктора вмон­тировать замок в дверь одной комнаты, где Татьяна и двое ее до­черей стали спать сами, закрываясь на ночь.
    Так они жили около четырех месяцев. Татьяна и дочь Ольга убирались в комнате для приезжих, стирали им пос­тельное белье, делили с ними свою маленькую кухню и холодильник, пока в один «прекрасный день» одна пара приезжих не обокрала их. Это были мужчина и женщина примерно сорока пяти лет. На вид они были обычными людь­ми и ничем особенным не отличались. «Мы едим в отпуск к нашим родственникам на Украину, у вас будем ночевать только две ночи», – сказали oни Татьяне. Первая ночь прошла спокойно без всяких неожиданностей и ут­ром наша героиня пошла, как она делала все последнее время, искать работу, а дочери – в свои школы, но когда вечером они вернулись домой, то оказалось, что пара бес­следно исчезла, унеся с собой Татьянины хрустальные вазы, зимнее пальто и две куртки, одна из которых была пуховая. Вот так, мой читатель, случилось тогда!
    Но наша героиня продолжала, несмотря на это, сдавать комнату – ведь работу найти не удавалось, пока один раз она случайно не встретила Лиду, которая прекрасно знала несколько иностранных языков и работала переводчицей в разных фирмах, в том числе она переводила для аме­ри­канцев на той самой встрече, если ты помнишь.
  – Как дела, Татьяна, вид у тебя далеко невеселый? – спросила она с сочувствием.
  – Ничего хорошего, ищу работу, звоню и спрашиваю везде, но все безрезультатно, – грустно ответила тогда ей наша героиня.
  – Знаешь что, я спрошу в одной частной фирме, которая устраивает круизы на пароходе за границу, может быть им нужны люди. Я ездила с ними один раз как переводчица в поездку по Средиземному морю, но имей в виду, что это семейное предприятие, все они там – родственники и ты должна понравиться не только шефу, а им всем и ко всему прочему клиенты фирмы должны быть довольны тобой.
    Татьяне запомнилось, с какой надеждой в сердце стала она ждать результата, и через день получила приглашение прийти в эту фирму по круизам, которая называлась «Вол­на», на собеседование. Помещение ее находилось в центре Москвы близко от станции метро и состояло из четырех комнат с довольно большим коридором. В комнатах на столах стояли семь кoмпьютеров с принтерами и много телефонных аппаратов – с автоответчиками и факсами, в углах на полу – две большие копировальные машины, а на кухне – микроволновая печь и аппарат для приготовления кофе. Одна из комнат была обставлена мягкой удобной ме­белью (диван и два кресла, которые были обтянуты ко­ричневого цвета кожей), также там стояли журнальный столик с большой красивой настольной лампой, а на полу – несколько горшков с искусственными деревьями, ко­торые придавали всей комнате особый уют. Рука за­бот­ливого хозяина здесь чувствовалась везде.
    Хорошенькая молодая девушка пригласила Татьяну в комнату, где находился шеф фирмы. Это был черно­во­лосый мужчина с живыми внимательными глазами, ко­торые, казалось, смотрели на тебя и настойчиво спра­ши­вали: что ты за человек, раскройся! Он пригласил нашу героиню сесть и доброжелательно улыбнулся, а после Татьяниного рассказа о себе приветливо сказал:
  – Наша фирма расширяется в данный момент, потому что количество желающих поехать в круизы за границу резко возрасло. У многих людей появились «лишние» день­ги и они хотят провести свой отпуск с большим ком­фортом и посмотреть на разные страны. Нам звонят со всей России, из Белоруссии, с Украины и бронируют места на пароходе, так что мы не успеваем отвечать на звонки. Я беру тебя на работу и в твои обязанности будет входить отвечать на эти самые звонки, рассказывать клиентам о ближайшем круизе и о наших ценах.
    Так Татьяна начала работать в «Волне», ядро которой состояло из мужа и жены и их двоюродных братьев и сес­тер. «Со стороны» здесь были только двое мужчин, которые выполняли обязанности грузчиков, один пре­красно разбирающийся в компьюторах молодой парень и наша с вами героиня – Татьяна. Она стала получать зар­плату и перестала сдавать комнату приезжим.
    Примерно через четыре недели «Волна» набрала пол­ный пароход (около одной тысячи человек) желающих на трехнедельный круиз Сочи – Варна – Истамбул – Атен – Рим – Барселона – Сочи, все места были проданы и фирма получила большие прибыли, так как путевки были очень дорогие. Еще две недели сотрудники ее бегали по разным по­сольствам, чтобы получить туристические визы для всех участников путешествия, а потом вся фирма собрала че­моданы и полетела в Сочи, где они должны были встре­титься с клиентами, сесть на пароход и отправиться в круиз. Татьяну оставили одну в Москве, чтобы отвечать на телефонные звонки и присматривать за порядком в помещении фирмы – сам понимаешь, читатель, время было неспокойное тогда, а «Волна» имела много очень дорогой аппаратуры.
    Между тем переписка с иностранцами продолжалась. Они присылали иногда нашей героине посылки с одеждой и мягкие игрушки для Дианы, которая всегда при этом прыгала и хлопала в ладоши от счастья, а Татьяна отвечала им, что нашла работу в частной фирме, но сколько она продержится в ней – неопределенно.
   Через две недели сотрудники «Волны» вернулись в Моск­ву загорелые, возбужденные и со счастливыми лица­ми. Круиз прошел успешно, все клиенты были довольны, хо­тели поехать через три месяца в следующий: Рига – Ко­пенгаген – Антверпен – Лондон – Хавре (Париж) – Бре­мерхавен (Гамбург) и «Волна» тут же занялась орга­низацией его: был заказан немецкий пароход, приг­лашены известные русские артисты для участия в кон­цертах на пароходе и т. д. В этот раз Татьяне было разрешено отпра­виться в круз вместе со всеми, а дежурить в помещении оставался другой человек.
    Можете себе представить, как наша героиня была этому рада. Впервые в жизни она должна была выехать за­грани­цу и посмотреть на «неведомые» страны, посмотреть на Париж – раньше она могла только мечтать об этом! В назначенный день все – работники «Волны», клиенты и переводчики – собрались в порту Риги. Татьяна вспомнила тот момент, когда она увидела огромный пароход, ко­торый, как ей тогда показалось, был необыкновенной ска­зочной красоты – белый, многоэтажный, блестевший на ярком солнце. Не улыбайся, читатель, чувствам моей ге­роини, ведь она всегда была впечатлительным человеком и такой большой корабль никогда раньше не видела. Во­обще, надо сказать здесь, что время, когда она работала в фирме по круизам, она вспоминала всегда с большим удо­вольствием: коллектив был дружный, а все сотрудники – приятные люди. А сколько интересного случилось во время этой поездки! Сама атмосфера на пароходе была празд­ничной – концерты с известными артистами, пер­во­классная еда, красивое убранство в каютах и на всех этажах корабля. Запомнился ей морской праздник, где все желающие наряжались в костюмы русалок, пиратов, был там и морской царь с королевой и морской принцессой. Да, на корабле было очень весело.
    А новые страны и города, непохожие друг на друга, со своей своеобразной богатой культурой и архитектурой!
    Вспоминался особенно Париж, церковь Нотр-Дам и Еффе­левая башня с фонтанами рядом, нарядные пло­щади, мосты и множество скульптур, украшавшее их. И еще, читатель, запомнились ей два случая, когда в двух городах (в двух странах, не хочу называть в каких) они случайно забрели на улицы с витринами, освещенными красным светом, в которых стояли, лежали или сидели полуодетые женщины разных национальностей в корсетах, черных чулках, туфлях или сапогах на высоких каблуках. Двери открывались иногда и внутрь помещения заходил муж­чина, тогда женщина исчезала из витрины на не­которое время, а потом появлялась опять. Наша героиня смотрела вначале широко открытыми непонимающими глазами на этих женщин и эти витрины, пока ей не объяснили коллеги из «Волны».
  – Это женщины, торгующие своим телом, – презри­тельно сказал один мужчина. «Нет, – подумала тогда Тать­яна, – никто не смеет осуждать и презирать этих женщин. Может быть они поставлены жизнью в такие условия, когда просто нет другого выхода, нет другого пути, чтобы заработать деньги, а есть надо, выжить надо».
    Круиз закончился в немецком городе Гамбурге, оттуда на самолете они вернулись в Москву. Все, в том числе и наша героиня, были полны многими незабываемыми впечат­лениями после поездки, но радостное настроение пе­решло в тревожное ожидание неприятностей, когда они вошли в помещение фирмы в Москве: оказалось, что «Вол­ну» ночью обворовали; сигнализация, которой поме­щение было оборудовано, была умела отключена и не сработала, это дало ворам возможность спокойно выта­щить и увезти всю аппаратуру и сейф (что в нем хранилось Татьяна не знала). Шеф собрал их всех вместе и сообщил, что ему придется начинать все с нуля и брать заем в банке, поэтому его семья остается в фирме, но всех чужих он вынужден уволить. Сколько же Татьяна проработала там? Око­ло восьми месяцев.
    Так наша героиня оказалась опять безработной и на­ча­лось все сначала – бесполезные звонки и посещения раз­личных контор и предприятий, но ничего не полу­чалось, деньги, заработанные в «Волне», кончались быст­ро. К то­му времени старшая дочь Ольга закончила гим­назию, на­чала искать работу, познакомилась с одним парнем и ушла к нему жить, а Татьяна жила с младшей дочерью Дианой. Нашей героине вспомнилось, как она опять села, обхватив голову руками, стараясь собраться с мыслями, заду­мы­ваясь над сложившейся ситуацией и ища выход. «Боже, подскажи, укажи путь. Что делать?..» – спрашивала она сама себя и силы небесные. Чувство паники охватило тог­да все ее сознание, но, читатель, паника – плохой советчик в критических ситуациях, надо было взять себя в руки, успокоиться, и надеяться на лучшее, ведь «человек наде­ется, пока он дышит» – говорит поговорка.
   «Надо всегда быть оптимистом и не давать волю пес­симистическим настроениям. Вся человеческая жизнь – это борьба, с той лишь разницей, что кому-то при­ходится бороться больше, а кому-то меньше, – продолжала свои рассуждения наша героиня, успокоившись, – кто-то встре­чает больше трудностей на своем жизненном пути, а кто-то меньше. Надо бороться дальше и не сдаваться перед не­взгодами жизни, – убежденно говорила она тогда сама для себя. – И моя борьба продолжается. И жизнь моя еще не закончилась, a жизнь моя продолжается».
    Татьяна встряхнула головой и задумалась. На данный момент ситуация была следующая. Продуктов по-преж­не­му не хватало в достатке и надо было ходить из ма­газина в магазин в поисках их. Брат Виктор больше не мог помо­гать, потому что сам к тому времени потерял работу и развелся со своей женой, к тому же он помогал их папе-пенсионеру, младшая сестра ее имела только временную работу, а бывший Татьянин муж работал на госу­дарс­твенном предприятии, которе было на грани банкротства и служащие его уже полгода работали, но зарплату не по­лучали. В то время старшая дочь Ольга начала работать и привозила временами им с Дианой немного продуктов, но она не могла им много помогать, так как имела тогда уже свою семью и ее муж долго не мог найти работу.
    Да, помочь ей было не кому в то время, надо было рас­считывать только на себя и искать выход. «Сдавать комнату – страшно и опасно: неизвестно, что за люди придут», – размышляла она. Экономические проблемы, большая без­работица в стране привели к сильному росту преступ­ности, когда лучше было вообще не открывать дверь незнакомым людям.  
    Татьяна начала строчить письма всем своим друзьям по переписке в США, Англии, Швеции, Бельгии, Дании, Гер­мании и т.д.: «Устала, нет сил бороться, не знаю, что делать, помогите выехать из России мне и моей младшей дочери – согласна работать и согласна выйти замуж за иностранца, потому что боюсь Россию и не верю в быст­рую стабилизацию экономической обстановки в стране», – писала она на английском языке.
    Татьяна была не одна, конечно же, в таком положении. В ее доме была у нее одна приятельница, Рита, также жившая вдвоем с младшей дочерью и потерявшая работу. Старшая Ритина дочь была замужем за иностранцем, жила в одной европейской стране и пыталась найти там работу для матери. Наша героиня и Рита вдвоем часто обсуждали пути, как им найти работу в Москве, но все их попытки были безрезультатны и денег у них больше не оставалось. Как быть? Татьяна помнила до сих пор ту невеселую ми­нуту, когда Рита предложила идти завтра вечером к одной большой гостинице и попробывать «торговать своим те­лом» – другого выхода они просто не видели. Так все скла­дывалось в жизни у нашей Татьяны – культурная, обра­зованная женщина стояла перед необходимостью зара­батывать деньги проституцией, чтобы прокормить себя и свою дочь. Читатель, не осуждай ее и Риту. Жизнь поста­вила их в такую ситуацию. Но на Татьянино счастье раз­дал­ся телефонный звонок – мужской голос представился и сказал по-английски: «Иди в банк Western Union, я послал тебе деньги». Это был американец, один из ее друзей по переписке.
    Потом стали раздаваться еще звонки за звонками из США с такими же словами: американцы стали слать день­ги, стараясь поддержать Татьяну материально. Друзья по переписке слали маленькие суммы – каждый из них – но их было много и Татьяне хватало денег, чтобы купить еды для себя и дочери Дианы. Сам понимаешь, читатель, как наша героиня была благодарна им за помощь, ведь аме­риканцы спасли ее от участи идти на улицу и продавать себя...
  ... При этих тяжелых воспоминаниях Татьяна с теплотой смотрела на золотое кольцо, которое она носила на безы­мянном пальце правой руки и с которым никогда не рас­ставалась, заботливо поправила его и обняла кистью левой руки. Кольцо это было памятью об американских муж­чинах: «О вас помню я, мои друзья; вас, добрые люди, поддержавшие меня в трудные дни моей жизни, давшие мне возможность покупать еду для меня самой и моей дочери и тем самым не давшие мне упасть на дно жизни – стать «уличной женщиной», вас никогда не забуду я. Большое спасибо за помощь!» – мысленно говорила наша героиня, сидя в машине Рогера.
    Ты уже понял, мой до­рогой читатель, что Татьяна была женщиной впечат­лительной, как говорится, человеком чувств и в тот мо­мент у нее возникло желание не только потрогать памятное кольцо, но и поцеловать его, потому что оно было для нее символом и памятью о людской доброте и чело­веческой взаимопомощи. Ведь мы, люди, должны помо­гать друг другу, а не топить, не правда ли?... А что слу­чилось с Ритой? – спросишь ты, читатель. Старшая дочь сделала ей контракт о работе за границей и Рита с млад­шей дочерью покинули Россию…
    Деньги шли понемногу к Татьяне из США и они с Дианой жили таким образом около восьми месяцев. Наша героиня приглашала всех своих друзей по переписке в Москву, чтобы посмотреть друг на друга и познакомиться по-настоящему, но никто не приезжал, пока наконец-то один швед не позвонил со словами: «Встречай, я при­летаю, остановлюсь в такой-то гостинице». Татьяна и Диана встретили его в Московском аэропорту.
     Приехал он через одно шведско-русское предприятие, поэтому к нему тут же подошла переводчица оттуда и они все вместе поехали в эту, как оказалось, недорогую гостиницу.
     Швед – его звали Кент – был высоким стройным худо­щавым мужчиной пятидесяти лет с серыми глазами и вол­нистыми светло-русыми волосами, которых оставалось совсем мало на его голове, но это его не портило и он производил самое благоприятное впечатление на нашу ге­роиню: «Какой обаятельный мужчина», – думала Татьяна. Ходил и разговаривал он спокойно и неторопливо, все вре­мя доброжелательно улыбался и казался добрым и вни­мательным человеком не только по отношению к нашей героине, но и к ее дочери Диане, которая получила от него в подарок осеннюю красную куртку.
    С помощью пе­ре­водчицы рассказывал Кент Татьяне о Швеции, о своей жизни и одиночестве и говорил, что шведская женщина холодна и эгоистична, но когда он познакомился с Татьяной, то понял, что русская женщина добра, от­зывчива и заботлива, а сама Татьяна, как он чувствует – человек прекрасной души. Две недели показывала наша героиня Кенту Москву, который все удивлялся, что жизнь в России намного дешевле, чем в Швеции, а Диана играла ему иногда на пианино популярную классическую музыку.
    По словам Кента жил он в отдельном большом доме, вла­дел в Швеции магазином музыкальных инструментов, где он продавал пианино и электрические кейбурты, а так­же он занимался продажей и куплей машин и сейчас у него было одиннадцать машин, которые ждали поку­пателей. «Я также люблю музыку и могу играть на пиа­нино», – добавил тогда швед.
    Затем он приезжал в Москву еще несколько раз, останав­ливался в той же дешевой гостинице и однажды сказал Татьяне через переводчицу:
  – Ты – образована и добра, a дочь твоя Диана – способ­ная, музыкальная девочка, может достичь больших успехов в игре на пианино. Вы обе очень нравитесь мне. Я живу один и буду рад, если вы переедите ко мне в Швецию – прекрасную свободную страну, где царит закон и справедливость, где каждый человек может сказать все, что он думает, не боясь попасть за это в тюрьму, при одном условии – это должно быть правдой; где каждый человек имеет жилье и еду и может свободно выезжать в другие страны.
  – Правда и честность, человек никогда не должен врать – этому учат себя дети в шведской школе и это ценится больше всего в Швеции. В моем доме хватит нам всем места, – добавил он, – ты будешь помогать мне в моем магазине, у Дианы будет возможность учиться в других странах, если она этого захочет, и в отпуск мы будем ездить за границу.
    Не знаю, читатель, точно ли так говорил тогда Кент, ведь наша героиня плохо знала английский язык, но примерно такими словами перевела ей переводчица его речь. Думаю, что тебе не надо долго описывать, как была Татьяна рада этому предложению. И не только потому, что это было выходом из ее трудного положения в России, но еще и потому, что Кент нравился ей своей внешностью, и как человек казался очень добрым. И так, они дого­ворились, что он приедет еще в Россию уже с необ­ходимыми документами, чтобы они смогли пожениться в Москве, a через некоторое время это свершилось: она ста­ла женой гражданина Швеции. Теперь оставалось только ждать собеседования в посольстве и визы в Швецию.
   Татьяне запомнилась одна ночь в ее московской квар­тире, когда она и Кент были уже женаты. Квартира нахо­дилась на втором этаже многоэтажного дома, в одной ком­нате спали они с Кентом, а в другой – дочь Диана. Было тепло на улице и было жарко и душно в квартире, они решили спать ночью с открытыми окнами и уже заснули, когда вдруг среди ночи раздалось спокойно и громко: «Стой, стрелять буду!». И вслед за этим началась частая стрельба. Все они тогда проснулись и стали взволнованно и в ожидании дальнейшего разворота событий прислу­ши­ваться, а у Татьяны тут же мелькнула мысль: «Опять пе­реворот?!» – и в сердце похолодело от страха. Быстро пронеслись в ее голове события неудавшегося авгус­тов­ского переворота, когда в Москве стреляли то тут, то там и на улицу лучше было поменьше выходить. Вспомнилось, что люди иногда были убиты только лишь потому, что они из любопытства подходили к окну, чтобы посмотреть на улицу: «Кто и в кого стреляет?» – и были убиты шаль­ными пулями, залетавшими в окна. Сердце ее бешено ко­лотилось при мысли: «У меня второй этаж!».
    Она тихо, но настойчиво сказала Кенту:
   – Лежи и не вставай! – сползла с кровати, стала на чет­вереньки и «пошла» таким образом в спальню к Диане, кoторая, проснувшись от шума стрельбы, ничего не могла понять:
  – Вы смотрите телевизор? – спросила она сонно, решив, что стрельба доносится из телевизора.
  – Нет, дочь. На улице стреляют, не подходи к окну, лежи на кровати и не вставай, пуля может залететь в окно и убить тебя!
    Да, такая вот «веселая» была ночь. Диана заснула потом, но она и Кент не смогли заснуть до утра. Швед был на­пуган событиями ночи и спрашивал все время Татьяну:
  – Не начался ли новый переворот?
    На что она неизменно отвечала:
   – Утром все узнаем.
     Но утром ни радио, ни телевидение ничего особенного не сообщили и они так никогда и не узнали, кто и в кого стрелял той ночью, только соседи рассказали, что видели через окно, как какие-то люди подбирали с земли двух уби­тых мужчин. Кент был очень взволнован случившимся и сказал нашей героине:
  – Татьяна, я никогда больше не приеду в Россию. Неза­висимо от того, как сложатся наши с тобой отношения в дальнейшем, я даю тебе слово, что ты и Диана покинете Россию, останетесь жить в Швеции и получите шведский паспорт, если вы этого захотите. Я помогу вам в этом.
  … «Что же, слово свое Кент «сдержал», теперь они с до­черью – граждане Швеции, но какими дорогими ценами они заплатили за это, сколько им пришлось пережить здесь и сколько еще предстоит?..» – подумала она, глядя через окна «Мерседеса» на красиво желтевшие рапсовые поля, светившиеся на солнце по обеим сторонам дороги. Время сейчас было послеобеденное, около четырех часов, но солнце все еще было высоко на чистом прозрачно-го­лубом небе. Через несколько минут поля сменились гус­тым частым лесом, состоявшим из самых разнообразных деревьев, в том числе и хвойных. Татьяне очень нра­вились высокие елки и сосны, которые придавали воздуху особую свежесть и чистоту, как ей казалось. Движение на дороге было оживленным в обеих направлениях и на­встречу то и дело неслись легковые машины различных марок, иногда с вагонами-прицепами, но дорога была пре­красная, в несколько широких рядов и места всем хватало...
   Какие события помнила она еще с того времени? Запомнилось, как они с Кентом ездили к старшей дочери Ольге, которая тогда только что родила Машу. Маша была похожа на маленькую куколку с длинными темными во­лосиками и карими глазами. Да, теперь ей было восемь лет и Татьяна, к сожалению, пропустила весь рост и развитие своей внучки. Что делать, читатель, если наша судьба час­то складывается не так, как мы хотим? Часто случается, что человек борится, пытается наладить и построить свою жизнь так, как бы он желал, но ничего не получается. А жить ведь все равно надо, а жизнь ведь все равно про­должается, согласись! 
   Через некоторое время Кент улетел домой, а наша героиня осталась в Москве ждать визу в Швецию. Татьяна говорила и раньше ему, что она и дочь вынуждены жить на день­ги американских друзей, и надеялась, что теперь, ког­да они поженились, Кент будет помогать им ма­те­риально до отъезда в Швецию. Она должна написать доб­рым американцам, что теперь у нее есть муж, мужчина, который любит ее, помогает ей и забирает их с Дианой в Швецию на счастливую жизнь. Но перед своим отъездом швед неожиданно сказал, что его фирма имеет в данный момент экономические трудности и у него нет сейчас лиш­них денег, чтобы оставить Татьяне. С тем он и улетел до­мой, оставив нашу героиню – свою жену – в Москве не просто потрясенной таким оборотом, но и в больших сомнениях и раздумьях: что же будет дальше, на какие средства они с дочерью должны жить до интервью в посольстве Швеции и получения визы на въезд в страну, да и заберет ли Кент их действительно из России?
   Что оставалось делать? Они с дочерью вынуждены были продолжать жить на деньги незнакомых добрых людей из США и благодарили их за помощь. Несколько месяцев прошли в неизвестности, неопределенности, потому что Кент писал письма и звонил очень редко. Уже не удивляло и то, что когда виза была получена и надо было покупать билеты на самолет, Кент сказал ей по телефону: «Купи их на деньги твоих друзей по переписке из Америки». Наша героиня ничего не могла понять: ведь они поженились, теперь она – жена Кента!
    Но делать было нечего и она купила на деньги не­знакомых американцев самые дешевые билеты на самолет до Стокгольма так, чтобы немного денег осталось на будущее в Швеции, «на всякий случай». Теперь к радости, что они покидают Россию, где им сейчас было так трудно и тяжело жить, и переезжают в прекрасную, по словам Кента, страну Швецию примешивалось чувство неуве­ренности и страха перед будущем: что будет в Швеции, что ожидает ее с Дианой там, в чужой и незнакомой стране, как сложится их жизнь?
   «У вас, мои незнакомые американские друзья, прошу я прощения сейчас за то, что я не была до конца честна с вами в последние месяцы жизни в России, за то, что не оповестила вас о том, что вышла замуж, и продолжала по­лучать ваши деньги. Пожалуйста, простите и поймите, что я была замужем, но мы с дочерью продолжали жить на ваши деньги, покупали себе на них еду и лекарства, пла­тили все наши счета вашими деньгами, а не деньгами моего шведского мужа, потому что мы от него просто напросто не получили тогда никаких денег. Простите меня», – проносились мысли в голове моей героини, в этот момент сидевшей удобнo в «Мер­седесе».
   В назначенный день ее родные приехали в аэропорт, что­бы проводить ее и Диану и попрощаться перед их отъездом в Швецию. «Когда-то они теперь уви­дятся?» – были у всех в голове грустные мысли. Сейчас заканчивался один период в ее и младшей дочери жизни и начинался другой. Татьяна вспомнила, как началась посадка в их самолет и, заходя в его салон, она сказала тихо, как бы просьбу-молитву, слова из одной русской песни: «Судьба, прошу, не пожалей добра, дай счастья мне, а значит – дай удачи...»
  ... Внезапно раздался голос Рогера и заставил нашу героиню оторваться от воспоминаний:
   – Анна, ты уснула? – спросил он Татьяну. – Мы остановимся сейчас, покушаем и разомнем ноги; я должен немного отдохнуть от вождения машины, – добавил он, оглянувшись на нее.
   Они остановились около одного придорожного ресто­ра­на, купили еду и сели кушать за один из столов, распо­лагавшихся на улице. Вокруг был зеленый лес, а сам рес­то­ран располагался на берегу лесного озера, вода в кото­ром была необыкновенно прозрачной: можно было начать считать камешки, лежащие на дне. Кое-где по бокам озера росли крупные белые водяные лилии и высокие камыши. Множество уток плавало на воде и Анна-Татьяна даже за­­­метила двух белых лебедей, величественно и гордо про­плывших мимо них. Светило солнце, воздух был чистый и вся природа была наполнена свежестью. Наши герои стали кушать не торопясь, наслаждаясь прекрасной погодой.
  – Ты проспала всю дорогу, Анна, – сказал Рогер шут­ливым голосом, подставляя лицо ласковому солнцу.
  – Нет, любимый, просто воспоминания нахлынули на меня и я никак не могу от них оторваться. Ведь дорога домой – длинная, – ответила Анна-Татьяна, также радуясь хорошей погоде, тишине и спокойствию, которыми дыша­ла окружавшая их природа.
    Они прошлись немного вдоль озера, затем сели в «Мер­седес» и продолжили свой путь, до Стокгольма оставалось около двух часов езды. И опять воспоминания охватили нашу Татьяну и ей все не удавалось уйти от них...

Copyright © 2011 - 2023 Mikaela Danielsson. All Rights Reserved